— Назови меня сумасшедшим, но разве мы не должны услышать, как он играет? — спрашивает Ретт зловещим голосом, как никогда подходящим к его настроению. Снова? Вот дерьмо! Теперь я знаю, что все они, должно быть, считают, что я думаю только своей промежностью. Выбирать участника группы и не слышать его в деле? Пожалуй, это уже слишком. Словно прочитав мои мысли, как часто он это и делает, Ретт дразнит меня своей снисходительной усмешкой:
— Забыла эту часть, да?
Мой рот открывается и закрывается по меньшей мере пять раз перед тем, как Кэннон успевает уйти, вернуться и снова сесть на свое место. Певчая птичка готова играть.
— Что бы ты хотел услышать, Коннер?
Смех Джареда соответствует моей улыбке; абсолютно все в этом автобусе могут поставить свою жизнь на то, что Коннер скажет…
— «Beautiful Boy», — он отвечает, как и ожидалось, подпрыгивая на месте, а уголки его губ при этом достигают ушей. — Моя мама всегда пела мне «Beautiful Boy».
Задолго до того, как все произошло, он это помнит. Я рада, ведь это замечательное воспоминание, но не единственное, о котором я хочу знать.
— Ну что ж, давай посмотрим, смогу ли я справиться хотя бы на половину так же хорошо, как твоя мама. — Кэннон подмигивает ему, удобнее устраивая гитару и задерживая первый аккорд. — Споешь со мной? Коннер кивает головой, а я отворачиваюсь, собирая себя по кусочкам. Не успеваю я остановить еще не упавшую слезинку и привести себя в порядок, как уже теряюсь в ликовании брата и в завораживающем голосе и мастерстве Кэннона. Он пришел и сделал это. Изменил все, заставил меня чувствовать себя парализованной под его пристальным взглядом. — И твоя сестра здесь, — припевает он.
Мой вздох был смущающе слышен, и моя первая слеза, пролитая перед Коннером за многие годы, сбегает и прослеживает линию вниз по щеке. Я не вытираю ее рукой, а вместо этого слизываю с губы, не привлекая к себе лишнего внимания. Это вкус обмана, смешанный с моей болью, соленый и одновременно горьковато-сладкий. Когда песня заканчивается, неистовое хлопанье Коннера нарушает тишину, возвращая нас всех в реальность.
— Это было действительно, действительно хорошо, Кэннон. Я говорю тебе — да! — приятель хвалит его и отдает свой голос.
Я мягко посмеиваюсь, наклоняя голову для того, чтобы поцеловать его сладкую щеку.
— Я тоже «за». И это было прекрасно. — Я снова всматриваюсь в Кэннона. — Очень.
С оживленным кивком головы и подмигиванием, он разворачивается к парням с надеждой:
— Что-нибудь еще?
— Я согласен. — Джаред хлопает его по плечу и идет к задней двери. — Эй, Мошенник, пойдем, сыграешь в «Halo»