Но машина не завелась.
- Давайте помогу, - сказал Лопатин, становясь рядом с ней.
- Помоложе вас есть, - полуобернулась к Лопатину девушка; увидев теперь совсем близко ее лицо, Лопатин подумал, что и в самом деле в свои сорок с лишним он кажется ей старым человеком, и не решился во второй раз предлагать помощь.
Девушка нагнулась и снова взялась за ручку.
Машина опять не завелась.
- Дай-ка я, - подскочил коренастый маленький боец.
- - Поздно собрался, - отрезала девушка. Широко раздвинув йоги, как заправский шофер-мужчина, она несколько раз, не разгибаясь, крутанула ручку - лопатки так и заходили у нее под платьем. Машина фыркнула и завелась.
- Вот и готово, - сказала она, задохнувшись, тыльной стороной руки устало вытерла пот со лба и улыбнулась Лопатину.
- С тобой поедем? - спросил подошедший Пантелеев.
- Со мной, товарищ начальник. Садитесь!
- Что, у вас бойцов, что ли, нет? - покосившись на девушку, спросил Пантелеев стоявшего за его спиной Бабурова.
- А я - боец, - смело сказала девушка.
- Какой же ты боец?
- Обыкновенный, вместе с машиной мобилизовали. Два дня служу. Чувствовалось, что ей нравится и слово "служу", и слово "мобилизовали", и слово "боец".
- Только обмундирования не дают, вы бы уж сказали, товарищ начальник, не очень разбираясь в знаках различия, но безошибочно угадав в Пантелееве начальника, сказала девушка. - Одни сапоги выдали, - добавила она, кивнув на свои голые коленки, вылезавшие из кирзовых сапог, - да винтовку. Шинель просила, и ту не дали.
- Ладно, разберемся, - сказал Пантелеев. - А стрелять из винтовки умеешь?
- Я все умею, - весело сказала девушка и полезла в кабину.
Пантелеев сел рядом с ней, а Велихов и Лопатин влезли в кузов,
подсадив перед этим тяжело дышавшего толстого Бабурова. Машина затарахтела по кочкам.
На Арабатской Стрелке стояла тишина, не было слышно ни одного звука, кроме погромыхивания старой полуторки. Дорога была пустынной - слева мелькнуло несколько глинобитных домиков, и снова потянулась голая кочковатая степь. Справа, вдоль берега Азовского моря, белели холмики соли, и Лопатин вспомнил, что он уже видел их, когда проезжал здесь в конце августа: на Арабатской Стрелке были соляные промыслы.
Бабуров сидел в углу кузова, у него был несчастный и злой вид; сзади него гремели разболтанные борта, на ухабах он хватался за них, чтобы не удариться, и болезненно морщился.
Примерно на шестом километре он вскочил на ноги и, неловко пробежав по кузову, постучал в стенку кабины. Машина остановилась.
- В чем дело? - высунувшись, спросил Пантелеев.