Потом опять сел на стол и рассказал, как все получилось.
Его самого, оказывается, на три дня задержали, чтобы ввести преемника в курс дела, а Иноземцев в это время пошел на катере в Норвегию в условленном месте принять на борт двух наших, уже месяц находившихся там. Они не вышли в назначенное время.
По закону надо было отвалить, но он все еще ждал их. В это время в скалах, в километре от фиорда, началась перестрелка. Услышав ее, Иноземцев пошел на риск: взял с собой группу и углубился навстречу выстрелам. Отходивших к берегу разведчиков спасли, перехвативший их немецкий патруль перебили, но в перестрелке Иноземцев был убит наповал.
- Вот сюда пулей, - сказал Рындин и ткнул себя пальцем между бровями. Тело, конечно, не оставили, вынесли. Тем более что с ним Чехонин был... И старшину второй статьи Андреечева тоже убили, и тоже тело вынесли. Да вы его знаете!
Лопатин смотрел на Рындина, стараясь вспомнить эту фамилию.
- Знаете, - повторил Рындин. - Когда мы с вами ходили, помните, вы сорвались, где сильно переметено было, а краснофлотец, что с вами рядом шел, помогал вам обратно выбраться. Помните?
- Помню.
- Вот это Андреечев и был. Ему Иноземцев с самого начала приказал вас страховать. Он и страховал. Вот так... - помолчав, сказал Рындин и опять слез со стола и заходил по комнате. - Выпили крепко и покойника ругали, когда выпили.
- За что?
- За то, что умер... Инструкция строгая: раз в назначенный срок люди на тебя не вышли - отваливай! А нарушил, пошел на риск - умер!
Услышав это, Лопатин сказал, что Иноземцев был не похож на человека, склонного идти на риск, нарушая инструкции. Он, Рындип, - да, а Иноземцев - нет. Во всяком случае, по первому впечатлению...
Но Рындин перебил, не дав договорить:
- Вот и ерунда. На риск, если хотите знать, он чаще меня шел. Только я любил об этом трепаться, а он никогда. - И, посмотрев на Лопатина красными, еще пьяными глазами, добавил: - Все пишете, пишете о нас... Пишете, что первое на ум взбрело, а кто из нас какой, так и не знаете...
Он походил по комнате и, глядя не на Лопатина, а себе под ноги, сказал:
- Жена его как предчувствовала... Ни за что уезжать от него не хотела. Страстно его любила. Трижды ей литер оформлял, даже разговаривать с ней перестал. Дождалась все-таки... На поминках ни слезы не уронила... Это я понимаю - горе. Я бабьим слезам!
не верю...
- Наверное, уедет теперь к детям, - сказал Лопатин.
- Не знаю, не спрашивал... - Рындин по-прежнему глядел себе под ноги.
- А вы когда теперь едете? - спросил Лопатин.