Утром так же спокойно, хотя у меня ни в кармане, ни в портфеле ничего не было, пришел в Гнездниковский, где в двухэтажном особняке помещалось наше Лито. Секретарь наш А. К. Гольдебаев, старый писатель, при виде меня стал неловко вылезать из-за стола и поспешил мне навстречу. «Александр Александрович, — сказал он, — будем просить у вас прощения. Мы тут посвоевольничали и без вашего согласия перенесли ваш доклад на будущую неделю. Дело в том, что Озаровская завтра уезжает в Ленинград и боится, что она там задержится, поэтому хотела бы до отъезда провести свой доклад. Так вот, милый, если вы не возражаете...»
Я не возражал».
О. Сергий Дурылин, став с весны 1921 года настоятелем часовни Боголюбской иконы Божией Матери, продолжал служить на Маросейке в определенный день недели. Он рассказал, что в один из этих дней в 1922 году в храм пришла женщина, которая много плакала и поведала о себе, что она из Сибири, из города Тобольска. Во время гражданской войны у нее пропал сын; не знала она, жив он или нет. Однажды, особенно наплакавшись в молитве к прп. Серафиму и изнемогши от слез, она увидела во сне самого Преподобного. Он рубил топориком дрова и, обернувшись, сказал: «Аты все плачешь? Поезжай в Москву на Маросейку к о. Алексию Мечеву. Сын твой найдется».
И вот та, которая в Москве никогда не бывала, имени о. Алексия не слыхала, решилась на такой далекий и по тем временам трудный путь. Ехать приходилось то в товарном, то в пассажирском поезде. Бог знает, как добралась она. Нашла Маросейку, церковь и Батюшку, на которого ей указал прп. Серафим. Слезы радости и умиления текли по ее лицу.
Уже после кончины Батюшки стало известно, что эта женщина нашла тогда своего сына. Приехав второй раз в Москву, она в знак благодарности поставила в батюшкином храме свечу.
Рассказывал отец Сергий Мечев
За ночной службой он исповедовал своих духовных дочерей, как всегда низко припав головой к аналою. В углу над аналоем висела икона Христа Эммануила обычного аналойного размера, в киоте со стеклом и лампадой. Через северную дверь алтаря, рядом с которой стоял аналой, вышел о. Алексий и, сказав: «Сережа, надень скуфью», вернулся в алтарь. О. Сергий удивился: «Зачем?... Не холодно», — и скуфью не надел. Батюшка снова вышел и повторил сказанное уже настойчиво. Но о. Сергий опять не послушался. В третий раз выходит Батюшка: «Сергей! Я тебе сказал, надень скуфью сейчас же!» Тут о. Сергий нехотя, медленно натягивает скуфью и снова пригибается к аналою. И тотчас же икона срывается, киот грохается, и стекла, разбившись, со звоном сыплются ему на голову, но благодаря скуфье, он остался невредим, отделавшись небольшими царапинами.