Житие святаго праведнаго Алексия, старца Московского. Случаи прозорливости, прижизненные и посмертные чудеса знамения, молитвенная помощь старца о. А (Мечева) - страница 9
Велико было смирение о. Алексия. Никогда не обижался он ни на какие грубости по отношению к себе. «Я что... я убогий...» — говаривал он. Заставив духовную дочь вспомнить на исповеди, что она плохо говорила о своей родственнице, да не придала этому значения, он сказал ей: «Помни, Лидия, что хуже нас с тобою во всем свете никого нет».
Сторонился Батюшка проявлений по отношению к себе знаков почтения, уважения, избегал пышных служб, а если приходилось участвовать, то старался встать позади всех. Тяготился наградами, они обременяли его, вызывали его глубокую, искреннюю скорбь.
По хлопотам чудовских сестер в 1920 году Его Святейшество Патриарх Тихон удостоил о. Алексия награды — ношения креста с украшениями. Священники и прихожане собрались вечером в храм, чтобы поздравить его. Батюшка, обычно улыбчивый, радостный, выглядел встревоженным и огорченным. После краткого молебна он обратился к народу, с сокрушением говоря о своем недостоинстве и заливаясь горькими слезами, просил прощения, поклонился в землю. Все увидели, что принимая эту награду, он искренне чувствовал себя недостойным ее.
Когда о. Алексий стал, как обычно, давать в конце крест и благословлять народ, один из духовных детей его, М. Д. Асикритов, который был ошеломлен происходившим и не мог вместить такого самоуничижения, возвысил свой голос в защиту Батюшки. Он хотел поднять, возвысить Батюшку в его собственных глазах. Батюшка кротко прервал эту не совсем уместную речь: «Миша, — сказал он грустно и тихо, — тебе это так кажется. Если бы ты знал, сколько мне дал Господь, сколько оказал милостей, сколько показал великих примеров в великих людях, ты бы так не говорил. Я должен был бы быть гораздо лучше».
В богослужении о. Алексия сердца молящихся трогало чтение и пение им покаянных молитв. Великий канон Андрея Критского на первой неделе Великого поста он читал с плачем, плакали и богомольцы. На пасхальной заутрени, как вспоминал его сын о. Сергий в письме к духовным детям из ссылки, Батюшка, радостный и ликующий в эту ночь, со слезами пел древним самоподобном икос, повествующий об оплакивании Христа женами- мироносицами. Чувствовалось, что вся внутренняя его рыдает при словах «и плачим, и возопиим: о, Владыко, востани, падшим подаяй воскресение». Плакал и взывал он о себе, о падших людях, просил даровать всем воскресение.
Истинными духовными друзьями о. Алексия были современные ему оптинские подвижники — старец иеросхимонах Анатолий (Потапов) и ски- тоначальник игумен Феодосий (Поморцев). Они изумлялись подвигу московского старца «во граде яко в пустыни». О. Анатолий приезжавших к нему москвичей направлял к о. Алексию. Старец Нектарий говорил кому-то: «Зачем вы ездите к нам? У вас есть о. Алексий».