Мой бедный Артур, надеюсь, ты учел это, когда договаривался с игроком, который не стыдится удара в спину? Надеюсь, ты не дашь себя облапошить, иначе я не смогу разделить с тобой бремя позора, ведь я и свое-то несу с трудом.
И так, время и место. В день, когда Этрина, наша лунная богиня, родится из купели своей матери Ночи, в Тархоле, на Вороньем празднике.
— Который сегодня день? — спрашиваю я так резко, что девицы, плетущие мои волосы в косы, хором вздрагивают.
— Третий до перерождения Этрины, — спешно отвечает одна.
Значит, у меня в запасе три дня.
Я улыбаюсь мысленному образу Артура и его светлой улыбке. Он и в половину не так хорош, как Наследник костей, но его красота не ранит и не бередит душу. Он — не смертельный кинжал, но нож, которым размазывают черничное варенье по теплому хлебу.
Мне хочется смеяться от того, как славно Артур все придумал. Мы спрячем наши лица под вороньими личинами и затеряемся в толпе.
— Я жутко голодна! — Я смеюсь и выдергиваю из-под ногтя большого пальца тонкий осколок. — Хочу мяса. И овощей. И тот чудесный пирог с форелью, который готовит Эльфреда. Ну, чего смотрите? Живо!
— Долго ты собираешься разыгрывать комедию, господин?
Кэли присаживается на край кровати, закладывает ногу на ногу, неуловимым движением выуживает кинжал. Мне всегда нравится смотреть на этот ее фокус: превращение хрупкой девушки в беспощадного головореза. Но сейчас у нее нет нужды пускать в ход свое ремесло.
— Не сказала бы, что тебе по душе смотреть на ее мучения. — Тенерожденная сковыривает кончиком кинжала кусок грязи с пятки. Критически оценивает чистоту подошвы — и кинжал исчез из ее ладони. — Или, может быть, тебе нравится мучиться самому?
— Ты забываешься. — Иногда мне приходиться напоминать Кэли, что не я просил ее помощи, а она сама захотела стать моей тенью.
— Говорю, что вижу, — не отступает она.
С тех пор, как мы поселились на севере, ее характер с каждым днем становится все более скверным. А после того, как я решил взять Мьёль в жены, моя верная помощница словно с цепи сорвалась. Возможно, так на нее влияет холод и практически не прекращающийся снегопад. Мне такая погода по душе, но для теплолюбивой Кэли здешний климат — настоящий ад.
— Я не держу тебя, — в который раз напоминаю я, зная, что она снова отвергнет мое предложение уйти. — Если мои поступки вызывают твое неодобрение, это не означает, что я буду прислушиваться к твоему мнению. Это значит…
— … что я могу убираться на все четыре стороны, — заканчивает она.
Киваю, опускаю взгляд в книгу — и понимаю, что вернуться к чтению уже не удастся. Слова тенерожденной заставили мои мысли круто поменять направление, и теперь передо мной не короли древности, что правили морозными просторами со времен сотворения мира, а Мьёль. Я вижу ее такой, как нынешним утром: идущей по внутреннему двору с широко расставленными руками и полными пригоршнями снега. Она улыбается. Но на этот раз — не я причина ее радости. И мне немного тревожно от этого.