Впрочем, даже если бы обстановка соответствовала излюбленной – минорной – тональности Города-на-Болотах, мне достаточно было бы одного запаха – свежего, с заметным шлейфом свежескошенной травы, – чтобы понять, что здесь обитает светлый эльф.
Мы миновали комнату для приемов и подошли к дверям, ведущим на приватную территорию. Зиль, тяжко вздохнув, положил ладонь на створку. И замер в ожидании.
Прошло несколько минут. Створка подалась.
Взгляд открывшей дверь мэтрессы, обращенный на Ригтона со смешанными чувствами раздражения, досады и… интереса, удивил меня. Впрочем, мне досталось лишь раздражение. Явное, и ничем не прикрытое! Фрр… Кажется, я только что помешала чему-то большому и светлому!
Низко склонившийся в поклоне Зиль ничего не заметил.
– Простите, госпожа, что потревожил в столь поздний час! – сказал он, не поднимая глаз. – Моя подруга, амистресса Шарен Мяк Шарен, настаивала на немедленной встрече с вами!
Файлефайль окатила меня ледяным душем голубоокого взора, отступила в комнату и молча распахнула дверь. Должно быть, это означало приглашение войти.
В гостиной легкости, воздушности и света было еще больше, отчего мне показалось, что я сейчас превращусь в мыльный пузырь и устремлюсь к потолку. Пришлось вцепиться в спинку первого подвернувшегося кресла!
На Фай был надет шикарный голубой пеньюар, в разрезах которого проглядывала ночная рубашка, на которой портной явно сэкономил, потому что почти не использовал ткани. Мэтресса изящно села за огромный стол, жестом предложила присесть и нам.
– Мне остаться? – на всякий случай уточнил Ригтон.
Он старался не смотреть на умело обнаженные части тела наставницы, потому что когда взгляд касался их – на его щеках вспыхивал румянец, видимый даже на темной коже.
– Полагаю, у твоей… – Файлефайль сделала едва уловимую паузу, – подруги нет от тебя секретов?
– Мы дружим со студенческих времен, мэтресса, – посчитала необходимым вступить в разговор и я, – мне пришлось просить Зиля о помощи, но он сказал, что справиться с такой задачей под силу лишь вам!
Фай снисходительно улыбнулась, сцепила длинные пальцы перед собой и приготовилась слушать. На безымянном пальце ее левой руки сиял характерным молочным светом великолепный кабошон-Охранитель. Такие амулеты были штучными, делались по специальному заказу и настраивались на ауру владельца. То есть никто другой воспользоваться ими уже не мог. Стоили они, как целое поместье.
Мне пришлось рассказать ей то же, что и ранее Зилю. Файлефайль слушала внимательно, почти не перебивала, лишь воскликнула в начале рассказа: