Рыжий уже сменил ипостась и теперь смотрел на меня снизу вверх, забавно крутя головой. Его большие уши жили собственной жизнью – поворачивались как антенны радара, слушая лес. Я упала на лапы рядом с ним. Он боднул меня головой и порысил к ближайшим деревьям. Мы искали следы, дурачились, стуча друг по другу лапами без когтей и совершая невозможные прыжки-пируэты, забирались на деревья и повисали на лапах, раскачиваясь как обезьяны. С Хартом в кошачьей ипостаси я всегда ощущала себя легко и просто, будто бы пребывание рядом давало мне дополнительные силы, скорость, маневренность… и желание жить! Да, я уже давно была самодостаточна, гордилась этим и никогда не призналась бы Мяк Гаррету, что мне не хватало его – бок о бок со мной на тропе охоты – но дела обстояли именно так.
Мы поймали зайца и, в качестве десерта, сцапали жирных полевок. Мне нравился Кроттон, нравились сумерки и тишина, таящиеся под лесным пологом, туман из низин, укрывающий речушки и ручейки призрачным покрывалом. Нравились толстые, витые, узловатые ветви деревьев, сплетенные друг с другом намертво – по ним было так удобно гулять от ствола к стволу, и так славно драть когти об их грубую кору! На верхушке огромного милопея мы устроились на «послеобеденный» сон. Развалившись на бархатистой шляпке ярко-оранжевого цвета, усыпанной листьями и палочками, тщательно вылизали друг друга и уснули, обнявшись. Моя голова лежала на животе рыжего кота, и его низкое мурчание будило в моей душе забытое чувство покоя и безопасности. Кажется, так мурчал мой отец, краса и гордость Золотого клана! Сквозь сон всплывали обрывки воспоминаний – вот он лежит, вытянувшись во всю внушительную длину, а я пытаюсь перелезть через него, и, кувыркнувшись, пугаюсь падения. Жалобно пищу, расставив маленькие лапки, коготки на которых еще мягкие. Дагомирр Мяк Шарен переворачивается и подгребает меня длинными лапами, прижимая к себе. И мурчит – уверенно, громко… То, что Транш в это время охотится на его хвост, вовсе не раздражает его! Моя мама, Шаншалла Мяк Шарен, самая прекрасная золотая амимара, от которой мне достались чуть раскосые глаза и шерсть насыщенно-песчаного цвета, без примеси красного, спрыгивает к нам откуда-то сверху и падает рядом с мужем, прижимаясь к моему боку изящной остроухой головой.
– Шарен, очнись!
Я пришла в себя от голоса Мяк Гаррета и с удивлением обнаружила, что – первое, во сне сменила ипостась, и второе – мои щеки мокры от слез.
Харт, приподнявшись на локте, встревоженно смотрел на меня.
– Что с тобой, малышка?