Встав на колени перед печуркой, он быстро и ловко наладил огонек, дождался, пока он разгорится, затем поставил кипятить чайник. Избушка медленно нагревалась, и все трое, поеживаясь, разделись догола и, прихватив фонарь, ушли за перегородку, где из-под большого камня, булькая и пузырясь, выбивалась горячая вода и, сливаясь в естественное углубление в почве, вымощенное камнем, образовывала небольшое, дымящееся паром озерко, ее излишек уходил в каменистую щель под стеной избушки.
Осторожно попробовав воду ногой, Александр ахнул с наслаждением, попятился назад.
— Горяча… Смотри, Мишка, сваришься.
Тот с интересом, оценивающе оглядел Александра.
— Ерунда. У тебя и вариться нечему: кожа да кости, на голодном пайке ты сидишь, что ли?
Высоко поднимая ноги, он шагнул в воду, присел и, тотчас подскочив, плеснул на Александра, тот испуганно охнул, и вскоре они лежали в воде все трое, пыхтя, терли друг другу спины, чувствуя, как уходит усталость, и только Косачева слегка замутило под конец.
Ужинали оживленные, посвежевшие, ели много, и Александр стал с опаской посматривать на мешок с продуктами; вместе с усталостью прошел и сон. Александр беспокоился, чтобы в остальную часть пути не случилось бы какой-нибудь поломки, ведь помощи в таком случае ждать не приходилось, и мать осталась совершенно одна, и хотя перед отъездом она, конечно, уверяла, что все обойдется, но сейчас, неизвестно почему, он думал о ней все с большей тревогой, ясно представлял себе ее лицо с запавшими глазами, с нездоровым румянцем и думал, что нужно было отказаться и не ехать.
Рядом на нарах беспокойно устраивался на ночь Анищенко, и Александр, ничего не говоря, слегка отодвинулся; вой ветра над избушкой стал громче; теперь, когда слышался лишь плеск воды за перегородкой, особенно ощущалась сила разыгравшейся метели. Постепенно начинало казаться, что на свете нет больше ничего, кроме беспрерывно бушующего снежного океана, снега, ветра, тьмы, и больше ничего — ни земли, ни людей, только снег и ветер.
Анищенко встал покурить, сел к столу, с удовольствием выпустил густую струю дыма и, неловко почесывая зудевшее от серной воды тело, сказал:
— Знаете, ребята, почему ключ называется Сердечным?
— Чего тут знать, — отозвался Александр, — целительная вода для сердечников. Кажется, в «Северогорской правде» писали, что источник не совсем исследован пока.
— Ха! У тебя ни капли фантазии. Не обследован? — Анищенко говорил с превосходством взрослого человека. — Ничего вы, ребята, не знаете. Если хотите, расскажу, история что надо, такую не сразу выдумаешь.