— Потому что зовут пастыря, не стадо, — презрительно бросила Анна сквозь Германа. — Паситесь дальше. Мы отбываем незамедлительно.
И тут Мень Всеславович допустил неслыханную вольность. Он закрутил ногами забавные танцевальные коленца и… запел, похлопывая себя по круглому животу. Песня была пошлой и явно адресована Герману:
Драконы спят и сонным глазом
Следят за тленным копошеньем.
Но лишь зарвутся пи…сы —
Вздохнут — и те помрут в мученьях…
Бордовый интерьер «Дома Диониса» стал прозрачным, сквозь атласные шторы и тяжелые обои, сквозь Германа, сквозь официантов и статистов в костюмах проступили изменчивые декорации Тронного зала.
Анна, Анастасия, Мень, Крючконос оказались на арене амфитеатра. Собственно, от амфитеатра и была только эта арена, а вместо трибун — сплошная стена клубящегося мрака. Анна была пограничницей и понимала, что представление рассчитано не на нее, на других зрителей; ее переполняла радость — вновь на Границе, ванильный мир — далеко, да и был ли он, этот ванильный мир… Но все равно было жутковато.
Трех других участников ритуального действа обуял благоговейный трепет. Анастасия крепко держала Анну за руку и все теснее прижималась к подруге. Мень и Крючконос озирались по сторонам, не зная, с какого бока ожидать напасти. И кого именно ожидать: то ли деловых партнеров, то ли зрителей, то ли судей.
Мрак был живым, он не просто клубился, он дышал, двигался, изучал людей на арене — каждый чувствовал на себе его пристальный взгляд. Мрак говорил. Вначале тихо, неразборчиво, на разных языках. Потом звуки обрели ритм, слились в далекий рокот. Во мраке грохотали барабаны. Множество огромных барабанов. На фоне глухого рокота материализовался голос. Каждый из тех, кто стоял на арене почувствовал, как голос проникает под кожу, вязнет в теле, оставляя навечно каждое сказанное слово.
— Мастер Распорядитель здесь, — отзвонил колоколом голос. — Распорядитель принимает решение. Решение Распорядителя: приступаем. Сцена: Мастер Распорядитель восседает на троне. В каждой его руке пук травы. Фон сцены — зеленый.
Клубящийся мрак окрасился зеленью. Из его глубин вынырнула театральная драматическая маска с плотно сжатыми ровными губами. К маске прилагалось тело: обнаженный мужской торс, на груди зеленые бусы, чресла опоясаны чем-то, что напоминало юбку из черепашьих панцирей. Над маской скрутился раковиной улитки высокий головной убор. Огромная фигура Мастера Распорядителя в щедром жесте развела руки, в каждой руке был зажат пук травы. Затем фигура величественно опустилась на монументальный трон.