— Как только Дракон вмешается в дела мира, в котором живет, он перестанет быть Драконом, утратит силы. Он может все, но ничего не может. Он не меняет мир вокруг, он чувствует потоки жизни и плывет по самому нужному, лучшему из них.
— Грустно как, — вздохнула Анна. — Это как обладать лучшим в мире дайсё, но ни разу не воспользоваться ни дайто, ни сето.
— Глупышка, — еще раз сказал Хозяин и потрепал Анну по голове. Ее сложная прическа, ее така-симада, на которую было потрачено столько усилий, тут же пришла в негодность. Но стоило Хозяину улыбнуться, и волосы вновь легли тугими валиками, а черепаховый гребень стал на место. — Мощь моих мечей для того и нужна, чтобы никогда не пользоваться ими. Даже этим маленьким танто.
— Выходит, Мастера — тоже Драконы? — поняла Анна.
— Нет, — Хозяин покачал головой. — Мы пограничники. Мы, как и ты, служим Границе. Граница наделяет нас безграничным всемогуществом, — Мастер сам улыбнулся каламбуру. — Абсолютное знание, абсолютные умения, абсолютная власть. Но если бы я оказался в твоем, например, мире, я стал бы обычным человеком.
— Мастер — это Дракон без права путешествовать, — подвела итог Анна.
— А зачем нам путешествовать, если каждый из нас — это целые мириады миров? — улыбнулся Мастер.
— Поэтому никто из Мастеров не смог защитить меня в ванильном мире от похищения? — спросила Анна.
6. Второй закон Вселенной
— Все, что происходило в ванильном мире, уже было решено, — пояснил Мастер. — Угрожай тебе опасность, ты осталась бы здесь. Что тебя больше всего смущало в мире ванили?
— Статика, — ответила Анна, не задумываясь. — Застывшие формы, расстояния, свойства вещей. И вяло текущее время.
— Таковы все материальные миры. Их физика предсказуема. И только лирика иногда способна удивлять.
— А боги? — вдруг вспомнила Анна. — Нельзя ли было спасти их от постигшей участи? Жалко их. Избранные все-таки. Таких беречь надо.
— Вот тебе еще один закон Вселенной: любая «избранность» ограничена. Над одними «избранными» всегда найдутся другие — более «избранные».
— И над Мастерами? — спросила Анна как можно более невинно.
Хозяин глянул на сабку, словно увидел ее впервые. Потом сказал:
— Если лужа возомнит себя океаном, мало того, если лужа сумеет стать океаном, то под гиблой мутью ее многие людные города лишатся воздуха и солнечного света.
— Я лужа? — почти обиделась Анна, хотя кто же обижается на своего Хозяина.
— Ты мой океан, — Мастер нежно взял Анну за беленый подбородок. — Лужи теперь там, где им и положено быть. И это благодаря тебе.
— А зачем был нужен весь этот пафос? — осмелела Анна. — Для всех этих луж? Если они все равно оказались бы там, где им должно быть.