На базу отдыха Павлик прибыл не с пустыми руками. У него был график работы илососов. Накануне очередного посещения базы такой машиной и была предпринята экспедиция в туалет.
— Мне нужен свидетель, — тяжело дыша, сказал Павлик Ноликову, — Одному мне не поверят. Мы попадем на хлебзавод и всё, всё откроем! Великий Склад носков тоже принадлежит хлебзаводу — папа написал об этом в бумагах. Утром. Утром всё случится. Будем ждать.
Вонь и тьма. Сон и явь смешались. Коле чудилось, что он шарит рукой в болоте, где стоит по самую шею, находит там телефон — с наборным диском, трубкой, всё как полагается. Звонит по случайному номеру и дожидается, пока на другом конце провода не ответит приличная тётенька в очках:
— Аллё?
— Вы продаете подержанные унитазы?
Хохочет и бросает трубку! Забава усложняется. Ноликов звонит на другой номер и спрашивает у сурового, скрипучего дяди:
— Позовите пожалуйста Мишу.
— Тут нет Миши, вы ошиблись, — вешает трубку.
Ноликов снова накручивает тот же нумер, но говорит басовито:
— Дайте Мишу!
— Нет тут никакого Миши!
Коле кажется, что несколько часов сложились в секунду, как гармошка. Опять звонит к суровому дяде и торжественно, едва сдерживая смех, возвещает:
— Здравствуйте, я Миша. Мне никто не звонил?
Золотым сиянием окрашивается сознание, играют лиры, арфы, вокруг одно голубое небо с ваткой облаков в отдалении, и Коля падает и висит на месте одновременно, и вздрагивающе звенят колокольцы. Становится мутно, темнеет.
Но рассвет. Солнце почти не попадало в яму, хотя наверху в кабинке стало светлее.
В шесть на базу приехала бибика — грузовик с долгой серебристой цистерной, по бокам которой был уложен гофрированный толстый шланг чуть не с человека шириной, крепящийся к тыльной части цистерны. Дверцы кабины раскрылись, оттуда выпрыгнули два молодца в серых трудовых комбинезонах. Отворили рядом с туалетом железный ржавый люк, сунули туда конец трубы. Один вернулся к машине, включил радио, потом стал возиться с рычагами под цистерной.
Там, где грезили наяву Землинский и Ноликов, началось мощное течение. Труба всасывала.
— Сейчас решайте, — слабым голосом сказал Павлик, — Вы со мной или остаетесь?
— С вами. Решено.
— Тогда делайте, что и я — надо задержать дыхание, поднырнуть под трубу и отдаться на волю судьбы.
— Но труба слишком узкая!
— Она резиновая — растянется. Всё просчитано. Ученые установили, что страх заставляет тело уменьшаться. Отдайтесь страху, испытайте наивысший ужас и свободно везде пройдете.
Павлик говорил обреченно и протяжно, как сонный человек. Вот он сделал движение к трубе, пошел, закрыл глаза и присел. Макушка скрылась. Ноликов в слепой решимости последовал за ним.