Ко времени, когда бабушка Надя примкнула к их духовной школе, Игорь успел полысеть, Зина обзавелась морщинами бальзаковских героинь, а номер с мешком превратился в обряд посвящения. Новый ученик прибывал в круг посвященных в мешке.
Мреговцы захотели посмотреть на Фокина вторым зрением и попросили Надежду привести его. Лёша выбрался из мешка на сцену захолустного дома культуры и увидел человек тридцать пять, сидящих в первых рядах. Глядели на него. Рядом стояли Игорь и Зина, излучая мудрость. Лёша многозначительно прикрыл глаза, потом сделал их как плошки. Кожа обтянула его лицо. И Фокин заговорил тарабарщиной.
— Это древнеегипетский! — бросила Зина в зал. Бабушка Надя обмахивалась веером — было жарко, июль месяц — и улыбалась. Ее внук.
Избранный! Избранный! Ему было четырнадцать. Стал менее болтливым, мог позволить себе задуматься и обронить весомое слово, чтобы задать тон разговору. Бывает, спорят о чем-то насущном, а Лёша на небо посмотрит с прищуром:
— Да, дождь намечается.
И сразу все о погоде начинают. Конечно, Фокин расскажет, что дождь, даже если и случится, то это пустяки. Вот однажды Фокин попал в грозу — так это был всем дождям дождь. По колено в воде шел. И главное что в лесу за городом. Фокин был там с экспедицией, искал военных времен дот, где куча оружия. Что нашли? Нет, не дот, а так — окопы, раскопали, в них пара дырявых касок, ржавых, одна в шкафу теперь валяется. Ну еще штык. Штык почистили и теперь он в музее. Можно пойти посмотреть. Когда? Не знаю, до понедельника доживем, а там решим. Будет жестко, если и завтра дождь, в связи с этим Фокиным вспоминаются стихи, им же сочиненные:
— Что насупилось, мило небушко, капнет дождичек на головушку. Не помню, кто это, — и улыбается. А собеседники вслух повторяют, на вкус пробуют. Уже и день проходит, а нет-нет, да и снова обрадуют мир стишком.
Устную поэзию Фокина записывал Мамалыгин. Мамалыгин говорил, что Лёшу до конца не понимают и у него трагическая судьба. Фокин убеждал его в этом, когда совал себе в ухо зажженную спичку, пытаясь выгнать тараканов из головы. Ранее Фокин проделывал эту нехитрую операцию, намотав на стальной штырь намоченную в спирте ватку — но штырь был слишком длинен и Фокин боялся повредить мозг. Мамалыгин отучил его от прижигания тараканов.
Дружбу сына со Славиком супруги Фокины восприняли с радостью. Общение завязалось, когда Слава с мамой поменяли квартиру и перебрались в соседний с Фокиным дом. Оба мальчика уже ходили в старшие классы. Братья Лёши воспитывались отдельно, у деда с бабкой — отцовских родителей, чтобы старшему жилось привольно.