— Пошли посмотрим! — предложил Яков Андреевич.
Наскоро одевшись, Балагуровы и Коля сошли во двор. Повыходили и другие жильцы. Пилы в это время безжалостно вгрызались в тридцатилетние тополя. Люльки сначала поднялись до верхушек. От верхушки спиливался добрый отрезок ствола, гулко падающий вниз. Затем люля немного опускалась, и пилился новый отрезок.
Жители дома стояли, задрав головы. Переговаривались:
— Вот теперь не будет этой тени, не будет сырости!
— Хоть солнышко увидим! Пилите, ребята, мы вам водочки еще нальем.
Но мужичок в каске не слышал — на нем были защитные наушники. Прижав черной от грязи перчаткой ноздрю, он смачно высморкался со своего поднебесья. Внутри люли, где стоял мужичок, было полно опилок.
Мама показывала детям:
— Смотрите, сейчас бревнышко стукнет.
По частям упали все тополя с тылу дома, береза возле мусорника. Деревья стояли и не могли никуда деться. В палисаднике их убивали выборочно. Одну марельку тронули, другую оставили. Нескольким кленам обрубили ветки снизу, что вызвало восторги зрителей:
— Теперь к нам воры не заберутся!
— Не залезут! Не залезут! — радовался как ребенок старый врач Згуменский, хромой. У него нога усыхала и поэтому он ходил с палкой. Кричал это свое "не залезут" и поднимал при этом палку. Коля спросил у Надежды Осиповны:
— А теперь высадят новые деревья?
Надежда Осиповна захихикала. Тут Яков Андреевич вспомнил:
— Мне же на хлебзавод!
Они вернулись в квартиру. Надежда Андреевна сказала мужу:
— Ты не умеешь звонить в справочную. Давай я лучше позвоню.
Покрутила диск, набрала номер и в трубку:
— Алё-алё.
Ей сразу ответили, что хлебзавод номер четыре находится на Ореховой улице. И еще пригласили на чай. Вот так:
— Приходите к нам на чай!
— Что вы, у нас свой есть! — ответила Надежда Осиповна.
— А у нас особый, с майораном, — вкрадчиво заметили в трубке.
— А мы опилки сыплем!
Трубку резко повесили.
Яков Андреевич засобирался:
— Где мой плащ? Где мой плащ? Если я не пойду в плаще, меня не будут считать за человека. А мне может придется общаться с самим директором завода! И представьте, если я приду к нему вот так, в затрапезном виде. Верно я говорю, молодой человек?
Коля согласился.