А здесь солнышко садится.
— Я куплю, — говорит Надя. В коробочку она заглянула — там руководство с картинками и два длинных инструмента, похожих на тонкие молоточки с острыми рукоятками. Стальные молоточки цвета потемневшего серебра. Этим надо обладать.
Потом Яша с Надей снова шли по булыжникам, держась за руки, и прыгали по одиночке через темные дыры в улице, пока не спустились до основания спуска. И Яков проводил Надю домой, уже вечером, а сам по прохладе возвращался к себе. В Пузиуме смог наконец узреть происшедшее без него.
Вот совсем уже почти ночь, большая кухня в доме Клубничкиных. Деревянный, крашенный коричневым пол. Окно растворено в сад — оттуда сирень бьет запахом одуряюще. На стене газовая колонка, в ее отверстии колеблются два язычка синего пламени. Большой и поменьше. Колонка гудит — в смежной с кухней ванной набирается горячая вода.
Перед окном стол. Сидит Надюша и раскладывает на столе содержимое шкатулочки, читает и смотрит на молоточек. Почитает, на картинку поглядит и эдак повернет молоточек перед собой. Из сада слышна теплая майская ночь. Жук пролетел, тихие шаги пешехода, соловей голос подал. В такую ночь надо идти и дышать. И трогать доски забора руками, и корявые стволы вишен, и прийти на скамейку с гитарой затем, чтобы перестать играть и эту слушать полную звуков тишину.
Надюша решила, что надо сделать, что без этого нельзя, ей очень хочется попробовать. Как нарисовано, как написано. Хорошо всё запомнила. Все уже спят.
Оттянуть веко, ах как тверд молоточек, когда его туда засовываешь, поверх глазного яблока. Дождаться бы яблочек — только отцвели, завязь есть, а вот и вишня цветет, не просто белым, а с розовинкой, какая боль!
Яша соловьем невидимым хотел в окно влететь, жуком предостеречь, собаки лаем разбудить, вором ночным напугать переполошить, но язык безвоздушно туда-сюда болтается, рот раскрыт — далеко Пузиум и близко, здесь и там, по себе сам.
И на другой день под вечер. Ему ведь не сообщили. А он идет себе по лестнице той железной. Букет несет. Вокруг и так всё цветет, а он по пути редкого цвета сирени наломал и несёт. Встречают его две другие сестры, а Нади нет. Те говорят:
— А у нас беда случилась, Яша.
Он сразу и понял. А в доме она сидела, одна в комнате, с налитыми кровью глазами, вокруг глаз всё распухло и было не то бордовым, не то синим.
— Я вот что сделала, — она сказала, тускло как-то, и вроде смеясь. А потом добавила:
— Я ничего уже не соображаю.
Сёстры кудах-кудах, родители к двум разным докторам пошли спрашивать, что делать, а саму Надю еще утром в поликлинику водили. В большой комнате на серванте возле стеклянного барана коробочка "Лоботомия" лежала, рядом бумажка руководства. Яша всё это взял в комнату к Наде, там на кровать подсел. Надя сидит и вперед глядит, головой качает. Яша за руку ее, будто чужую. Спросил: