— Ты всё помнишь? Меня помнишь? Кто я?
Помнит. Считать-читать умеет. А как голову к нему повернула с зенками надутыми — встал и ушел. Коробочку с собой прихватил.
Несколько дней подряд Балагуров посещал Клубничкиных. Надя выходила к нему в гостиную, что-то говорила. Сеструхи-кудахи даже сказали:
— Она у нас умница. Она теперь даже с нами платья все перемеряла. То не хотела, всё в одном ходила. А теперь прихорашивается.
— Ничего, мы к лету ей новое платье справим! — сказал папа Нади. А та рот открыла и заулыбалась. Потом, как-то Яша и Надя были одни, Яша говорил ей:
— Сначала я поставлю себя в равные с тобой условия, только так. Потом мы начнем восполнять всё. Наши умственные способности. Будем развиваться, читать энциклопедии, справочники. Мы-то остались прежними, ты осталась прежней, и я тоже останусь. Всё станет как было.
7
Как Яша предлагал Наде руку и сердце.
Здравствуй, осень! В день, когда деревья горели золотым листом под пасмурным небом, Яша пришел просить руку Наденьки. Принес ей в подарок пачку соли. Прошел на кухню, поставил на стол, говорит:
— Дай-ка хлебца.
Надя кладет перед ним буханку, нож. Яша отрезал ломоть, посолил:
— На-ка!
Наденька попробовала, глаза заиграли, обрадовалась:
— Ммм… Соленый!
Балагуров огляделся, подумал.
— А дай-ка теперь огурчик.
Появился огурчик. Яша его — вдоль на две половинки, просыпал солью, потёр одна об другую, протягивает Наде:
— Теперь пробуй.
Откусила.
— Ты знаешь, совсем другой вкус!
— Соль! — Яша показал на пачку, будто представляя друга, рубаху-парня, умельца народного. Рубанком терем выстроит, клад со дна морского достанет. Наденька взяла ту пачку, начала читать.
— О, из Одессы!
— Ну! — дескать, другую и не держим.
Закружило Яшу Якова, Якова Яшу в Пузиуме, истончаться стало, рваться едким кружевом. И закувыркался Яков Андреевич в воздухе прямо у проходной хлебзавода номер четыре. А потом на асфальт ладонями ляпнулся да коленями стукнулся. Ох и больно!
Встал и отправился домой. Про зонт забыл. Скорее бы до аптечки, помазать ранки зеленкой!
Глава 4, Столичное житьё-бытьё
1
Пока Яков Андреевич на хлебзавод ходил, Коля отправился на Аблакатскую, в издательство к Бурлюку. Улица Аблакатская — прямая и светлая. По середине ее два ряда серебристых тополей и аллея со скамейками. На Аблакатской дома стоят каменные, на три-четыре этажа, украшенные разными лепными финтифлюшками. Иногда можно видеть голых скульптур, поддерживающих то карнизы, то балконы. И гипсовые виноградные гроздья.
Подойдя к дому нумер четырнадцать, Коля посмотрел наверх — высоко. Толкнул громадную дверь, она сопротивилась мощной пружиной. Коля еще больше помрачнел — даже пружина против него, а что говорить о Бурлюке? Зачем Коля вообще сюда пришел?