– Да, мы отмечаем Новый год, – объяснила бабушка за завтраком, – но это не совсем то, к чему ты привыкла. Новый год – это новая страница Бесконечного. Это что-то вроде дня рождения Вселенной. Мы не дарим подарков и не украшаем деревья, это скорее праздник смирения перед вечностью: на один год старше, на один год мудрее, на один год ближе к смерти. Знаешь, когда я была в твоем возрасте, я не могла понять: почему старики называют это праздником смирения. Меня интересовал только бал по этому поводу…Что ты на меня так смотришь? Не можешь поверить, что меня интересовали балы?
– Если честно, да, – призналась я.
– Дорогая моя, ты еще так молода и, как и вся молодость, ты большой эгоист. Я тоже была юной, влюбленной, стремящийся.
– А как ты пережила смерть мужа? – неожиданно спросила я.
Бабушка грустно улыбнулась и посмотрела вдаль невидящим взглядом.
– Когда погиб Сарастан, часть меня погибла вместе с ним. Если бы не твоя мать, я бы шагнула с обрыва. Я часами сидела на полу в библиотеке, которую он так любил, и рыдала. Я не видела ни цели, ради которой стоило бы жить, ни смысла. Мне казалось, что даже если меня не станет, о моей дочери будет кому позаботится. И вот в один из таких дней, моя крошка Лилэя нашла меня лежащей на полу и легла рядом. Она обняла меня своими тонкими маленькими ручонками и жалобно попросила: «Мамочка, не оставляй меня, мне страшно». И я будто очнулась. Я поняла, что никто не будет любить мою девочку так, как я. Никто не воспитает ее так, как я. Никто не подует на разбитую коленку так, как я. Всем будет все равно, когда она полюбит. И я поняла, что я должна жить ради нее, ради нашей любви с Сарастаном, плодом которой была наша дочь… А потом она полюбила. И убежала с твоим отцом. Это был страшный удар. Сначала я была очень зла на Лилу, и, когда Алиус предложил мне выйти из Совета Судей, чтобы не судить собственную дочь, я с негодованием отвергла это предложение. И вот приговор был вынесен, и я вернулась в пустой дом. Я снова целыми днями сидела в полумраке библиотеки. Я была раздавлена. Я помышляла о нарушении запрета на призыв души. Потревожить душу, обретшую покой, это преступление. Но я так хотела поговорить с Сарасом…Я хотела узнать, где мне взять силы, чтобы жить. Мне помогла Изабелла. Она написала мне письмо, в котором говорила о том, что не представляет какой ад я ношу в своей душе, но она точно знает, что моей Лилэе сейчас еще хуже. Что моя крошка практически одна в чужом мире и я нужна ей. И это написала женщина, сына которой отвергла моя дочь. Изабелла писала, что у меня обязательно будут внуки, и в них я найду свое счастье. А письмо она закончила легкомысленной строчкой: «А вечером, дорогая, я жду Вас на вкуснейшие пирожные-суфле». Так, что, моя милая, иногда пережить невзгоды помогают и пирожные.