— Никогда, — шипит Джаред, и его ярость настолько сильна, что он даже не замечает вошедшую в дом жену, остановившуюся у него за спиной. Наоборот, он только продолжает, и я уже хочу заткнуть его любым способом, но ноги наполнились ватой. Наш спаситель вернулся почти вовремя, если сейчас Джаред не выдаст порцию похуже. — Слышишь? Никогда не предам её. Если надо, я скажу это каждому на планете. Пусть у меня отвалится член, я стану импотентом или он засохнет, но никогда не предам её, потому что отдам за неё всё на свете. Буду вечно гореть в аду, лишь бы она была в раю. Ты слышишь?
Губы дяди дёргаются в улыбке, как и мои тоже. Джаред остается в бешенстве, а непонимание так и скользит по его лицу. Наверно, он сказал всё то же самое, что думаю я. Я отдам и сделаю для Алекс всё. Буду гореть в аду в соседнем котлете от Джареда, чтобы она жила в раю. Лизи же застыла в растерянности из-за происходящего, но спустя несколько секунд выходит от шока и одной рукой обвивает его талию, а вторую ладонь кладёт поверх его кулака. Кажется, Джаред и сам не совсем понимает, потому что подскакивает на месте из-за неожиданности.
— Я утащу тебя собой, — улыбается она, оставляя поцелуй на его предплечье. И, кажется, пожар потух, потому что карие глаза брата перестают быть похожими на чёрную дыру. Они теплеют с каждой последующей секундой, пока она обнимает его.
В эту секунду я думаю о Алекс, к которой чувствую то же, что и Джаред к Лизи. Телефон автоматически возникает в руках, а пальцы находят её профиль и наш некогда наполненный сообщениями диалог. Спустя длительное время, оставляю там новое: «Я люблю тебя больше всего на свете, твоя статья самая лучшая». Нажимаю отправить, и протянуто выдыхаю, вспоминая её первое признание в любви. Моё сообщение является прототипом, именно так я и хотел.
Когда поднимаю голову, Лизи уже принимает объятия отца Джареда и несколько вопросов про дела, работу и проказы Мэди и Мэйса. Джаред же молча стоит за её спиной, но гораздо спокойнее и умиротворённее. Наш бальзам в своём действии, осталось вернуть свой.
Лизи и дядя начинают оживлённо общаться, и я использую этот момент. Подхватив руку брата, веду его на задний двор, и радуюсь тому, что он не спешит сопротивляться. Дверь за спиной закрывается, а мы занимаем кресла.
— Это было хреново, — выдыхаю я, — ты должен оставить это дерьмо в прошлом.
Джаред хмурит брови и устремляет взгляд куда-то вдаль.
— Он прав, ты сам себя мучаешь, и мучаются они. Ты не можешь судить его, ты не знаешь, что было.
— Он просто зажрался хорошим отношением, — фыркает брат.