— Джа… — начинает лепетать она, когда я бросаюсь ей на шею с объятиями.
— Почти угадала, — хихикаю я.
— Алекс?
— Я же говорила, что приеду к тебе хоть в три часа ночи. И я не одна.
— Я вижу, — кивает Лизи, смотря на машину, которая уже отъезжает, но Фрэнк опустил стекло и машет ей в знак приветствия.
— Я о подарках, — улыбаюсь я, указывая на пару чемоданов, — и почему дверь открываешь ты, а не твой муж?
— Он на пробежке, думала, забыл ключи.
— Ладно, но ты хотя бы спрашивай, кто пришёл. Отбитых на свете много.
— Будешь учить меня? — смеётся Лизи, помогая затаскивать чемодан в дом.
— Если надо, то буду, — киваю я, — и мне нужно кофе, очень срочно.
— Знаю.
В несколько шагов, она преодолевает расстояние до кофемашины, которая тут же начинает шуршать зёрнами, а Лизи подставляет кружку по будущую струю моей бодрости.
— Сироп?
— Лесные ягоды?
— Он вчера закончился, есть клубника, банан, ежевика, мята.
— Клубника. И ещё мне нужно в душ после самолёта.
— Иди, я принесу одежду и полотенце.
Лизи устремляется наверх, а я к двери, ведущей в ванную комнату.
Тёплые струйки, стекающие от макушки по плечам, расслабляли тело. После кресла в самолёте, простое вертикальное положение на ногах дарит радость. Но это состояние усталости кажется таким приятным. Два с половиной дня, я находилась в Гонконге, познавала китайскую культуру, своего друга и начальника в одном флаконе, и просто отдыхала душой, радуясь прогулкам и новому вдохновению, которое подарил этот город. Такое чувство, что внутри зародилось какое-то новое, доселе незнакомое мне чувство свободы. Закрывая глаза, я всё ещё вижу Тома и думаю о нём, но всё то проведённое время в обществе Фрэнка — практически забывалась. Приходя в номер, я попросту валилась с ног в кровать, засыпая самым сладким и желанным от усталости и переизбытка эмоций сном.
— Ты жива? — раздаётся голос Лизи.
— Можно сказать и так.
С минуту, мы молчим, и я слышу, как она чистит зубы, после чего, вода больше не журчит.
— Алекс? — тихо начинает подруга.
— Да?
— У тебя всё хорошо?
— Да, — выдыхаю я, проглотив ком недосказанности.
Лизи снова замолкает, и я вижу её размытый силуэт за стеклом. В эти самые секунды, я чувствую себя самой худшей лучшей подругой на свете. Но я обещала. Обещала всё рассказать ей по прилёту. И спустя несколько месяцев, я понимаю, что пора. Как бы я не старалась удерживать Лизи и Джареда на расстоянии вытянутой руки, они в автоматически становятся замешанными в наших отношениях. Подруга покидает комнату, следом это делаю я, предварительно натянув её пижаму и накрутив полотенце на голову.