Ароматная кружка с кофе в одиночестве дымится на журнальном столике, вторая покоится в руках Лизи, занявшей уголок дивана; смотря куда-то в сторону стеклянных дверей, ведущих на задний двор, за которыми скоро начнёт подниматься солнце, она подпёрла колени к корпусу и о чём-то задумалась. Занимаю место рядом с ней, делаю глоток напитка и выдыхаю.
— Я не вмешивала тебя, потому что оно того не стоило. Я не хочу, чтобы наши разлады и расставание как-то отразилось на вас, понимаешь? Проще держать в незнании, чем вываливать все проблемы, у вас и своих достаточно, зачем вам чужие?
— Вы не чужие, Алекс.
— Когда дело касается наших отношений, мы становимся чужими. Не может присутствовать кто-то третий, понимаешь? Он автоматически становится виновным. Это как говорить об измене.
Лицо Лизи меняется: приоткрыв губы, она с ужасом смотрит на меня.
— Нет, такого не было, я просто беру пример. Если бы кто-то из нас изменил, представь, что ты знаешь, с одной стороны, ты должна сказать, ведь ты — подруга, а с другой стороны не можешь, потому что это выльется боком, и ты вовсе останешься виноватой. Вот что я имею в виду. Лучше не лезть в чьи-то отношения. Чужая семья — потёмки. Вы ведь тоже ругаетесь, и это нормально, я ни за что не поверю, что ты не злишься на Джареда или он на тебя, это в априори невозможно. Просто вам удаётся сгладить конфликт. У нас всё накопилось. За год всё поменялось. Всё медленно, но верно, покатилось на дно и вот что получилось. Мы хотели разного.
— Что ты имеешь в виду под разным?
Делаю глоток и бросаю на подругу быстрый взгляд.
— Не знаю. Он сошёл с ума со своей работой, а я хотела его, правильней сказать так. Я… наверно, мы просто стали разными.
— Не говори ерунду, Алекс. Вы всегда были разными. Спичка и коробок. Масло и огонь. Том всегда был более рассудителен и спокоен, а ты — нет. Вы и есть тот самый плюс и минус. Противоположности, которые притягиваются. И все восемь лет вы благополучно уживались.
— Вот именно: уживались.
— Ты сейчас утрируешь. Я говорю о другом, ты прекрасно меня понимаешь. Он не может вечно быть с тобой, Алекс, понимаешь? Он работал, как и ты.
— Работал. Настолько сильно заработался, что между нами ничего не было. И когда я говорю «ничего», это означает абсолютно ничего. Как будто привычка. Отработал, пришёл домой, поужинал и лёг спать, а я? Дополнение к нему. Между нами ничего не было пару месяцев, понимаешь? Либо был кто-то ещё, либо собственный парень перестал мной интересоваться. Может, это моя вина, я не могу говорить за него. Но он ушёл, Лиз…