Таким же образом я занял прогерманскую позицию. Я не ждал, пока комендатура вывесит флаг на Крийоне.
Если завтра вернётся Деладье (это вовсе не исключено, поверьте мне на слово), я уверяю вас, что снова разделаю его под орех, без всяких шуточек. Прежде всего, у нас с ним свои счёты, это он осудил меня…А пока он для меня табу, он на земле, хорошо, я подожду…
Всему придёт своё время…
Я ненавижу подонков.
Кричать “Да здравствует Германия” нужно было при Дрейфусе, Лекаше и Кериле, а сейчас – это табльдот.
Но вернёмся к нашим семьям… Вы желали им добра, мадам? При всём моём уважении, вам просто чихать на них с высокой колокольни! Вы не сделаете их жизнь лучше, вымарывая непристойности из книг. Я сообщу вам одну очень важную вещь – семьи вообще никогда ничего не читают, разве что только Париж-Суар, и тот иногда… Их развращают не книги…Их развращает ваш пример, пример ваших привилегий, ваше продуманное тунеядство, обеспеченное рентой, ваше невозмутимое благоденствие паразита, купающегося в нуге. Вот подлинное нахальство, воплощённая непристойность! Вот настоящее бедствие, мадам, оно не в книгах, оно в самом вашем существовании.
Я вижу для вас только один способ помочь семьям, которые вам так дороги – высыпьте им все ваши деньги, все атрибуты вашего счастья.
Вот что облегчит их страдания, только это, а не перестановка запятых, не возмущённая неприступность, не ёрзанья вокруг да около…Если вы хотите решить проблему, смелее вперёд! гоните ваши монетки! сюда! на стол! всё без остатка! вот тогда мы и поверим в вашу искренность, в то, что это не пускание пыли в глаза, в то, что вы действительно печётесь о семьях.
Раз всё это ради музыки, то мы тоже можем кое-что сочинить… безумные комедии, пасторели… Расин писал стихами для молоденьких девушек из Мантенона…
Ах! Не будем доверять этим любовницам!...забота о семьях для них как вкус к изящным искусствам – слабость, каприз, бзик!...
*
Я вовсе не собирался критиковать изящные искусства и обучение им.
Я не знаю, что может быть важнее, чем это. “Дайте мне исключительное право писать народные песни, и я встану над теми, кто составляет законы.”
Задумайтесь над этими драгоценными словами.
Вы говорите: “У народа нет никакого вкуса! Он любит одни фальшивки, одни помои…”
А кто бы привил ему этот вкус? Точно не школа, она ничему не учит. Людям нет никакого дела до вкуса, до энтузиазма, до страсти – единственных полезных в жизни вещей…В школе их не учат ничему, кроме идиотского, обескровливающего, опошляющего резонёрства, школа превращает человека в бестолочь. Посмотрите на детей в первые годы их жизни… они само очарование, сама поэзия, сама радость, само веселье…Но уже лет в десять, в двенадцать этому непосредственному волшебству наступает конец! выцветшие подозрительные скрытные упрямые язвы, маленькие паршивцы, к которым больше не подступиться, несносные, испорченные кривляки, мальчишки и девчонки, сварливые, съёженные, безмозглые, как их папамама. Это крах! В двенадцать лет он уже почти настоящий старпёр! Звёзды попадали с неба в кучи мусора и грязи…