Катя кликнула по предложенной ссылке. На экране развернулась пустышка: белый фон и сообщение об ошибке: слово Error и набор цифр длиной в пару строк. Она пожала плечами и закрыла битую ссылку. Чуть позже ей пришло личное сообщение в ВК от администратора группы «Синий кит»: «Номер 483. Задание первое – выйти в онлайн ровно в 4.20 утра. Перейти по ссылке, которую тебе пришлют в это время, и посмотреть видео».
Катя к сообщению отнеслась несерьезно. Выходить в сеть в назначенное время она не стала. А утром получила эсэмэс со своим именем и адресом.
– Понятно, – сказал Замятин, выслушав этот рассказ. Пока еще понимал он мало, но очень рассчитывал разобраться при помощи своей стихийно созданной «рабочей группы» и коллег в лице Школина. – А Тихий дом здесь при чем?
– При том, – тихо сказала Катя. – Когда меня в группу приняли, я стала изучать содержимое стены и увидела стихотворение. Вот скриншот.
И она вывела на экран телефона снимок веб-страницы, на котором Замятин прочел следующий текст:
синий кит меня спасет
в #тихийдом он приведет
#f57 нам покоя не дает
#f58 мы знаем, что помощь придет
#явигре раз, два, три.
#синийкит меня спаси.
– Я только потом заметила, что хэштег тихийдом добавлен почти ко всем постам группы, – виновато и тихо добавила она, глядя на профиль насупившегося майора.
– Твою мать… – сдавленно прошипел Замятин себе под нос. После чего отчетливо и бодро произнес, глядя на Катю: – Спокойно, Маша, я Дубровский.
Уровень B. Глава 4
– Добилась своего? Мать мою со свету сжила, а теперь и дочь тоже. Надеешься теперь за меня взяться? Не выйдет.
Он возник перед Лаптевой в коридорном сумраке, лишь только она перешагнула порог ванной комнаты. Интонация его голоса была взвинченной, как взметнувшийся в воздух кнут, который настиг ее со всей яростью. Муж всегда стегал ее словом, провоцировал на эмоции, и они брызжели из нее как из прохудившегося бочонка. А он, казалось, упивался ими будто живительной влагой, вбирал в себя до капли.
Вот и сейчас в висках у нее застучало бешено. От упоминания о смерти Лизы внутри разом закровоточили все раны, а обвинительный тон щедро обсыпал их солью. Вся ее внутренняя сила подобралась и выплеснулась наружу, оставив Лаптеву пустой оболочкой. А ему будто только того и надо. Он всегда знал, куда бить так, чтобы побольнее.
Для него это был годами отработанный прием. Он давно приноровился высекать из Лаптевой энергию, как искры из камня, и со временем достиг в этом искусстве немалых высот. В начале их семейной жизни он уже ощупывал ее в поисках слабого места, изучал реакции. А Лаптева терпела.