– Мистер Уэлш! – зову я его и он с неохотой оборачивается. – Подождите меня!
– О, Доминика! – через силу улыбается мужчина. – Рад, что ты здесь.
– Мистер Уэлш, примите мои соболезнования. Валери говорила, что вы с Салли-Малли были очень дружны.
– И даже больше, – тихонько говорит он с грустной улыбкой. – Спасибо, дорогая Доминика.
– Вы не против, если я составлю вам компанию по пути к дому женщины, с которой я незнакома? – спрашиваю я нарочно с легкими нотками флирта. Мне хочется хоть немного поддержать этого милого дедулю. – Кроме вас и подруг Валери я никого не знаю… А одной идти очень неловко.
– Конечно, дорогая! – Мистер Уэлш отводит локоть в сторону, и я любезно беру его под руку. – Какой прекрасный вечер, не так ли?
– Чудесный! Только взгляните на небо, какое оно красивое! И столько огней…
– В память о моей нимфе…
– Я не ошибусь, если скажу, что вы очень любили Салли-Малли? Не как друга, а…женщину?
Старик шмыгает носом и с трудом достает носовой платочек из кармана узких белых брюк. Неужели, он и впрямь питает страсть к чересчур обтягивающей одежде?
– Нет, Доминика, не ошибешься. Салли-Малли была и есть главной женщиной в моем сердце. Я почувствовал это сразу же, как только увидел её, – улыбается мистер Уэлш, мысленно возвращаясь в прошлое. – Миниатюрная, яркая и такая живая, что её энергии позавидовала бы любая двадцатилетняя особа!
– Вы познакомились здесь, на острове?
– Да. Я уже как второй год являлся жителем «Либерти», а она только-только въехала в свой уютный дом. Я пришел к ней вместе с другими на новоселье и принес в качестве презента маленькую статуэтку в виде изящной кошечки. А она посмеялась, сказав, что это просто дешевая безделушка! – смеется он.
– Так и сказала?
– Представляешь! Конечно, куда мне до её невообразимых знаний в мире искусства! Эта женщина знала всё о картинах, статуях и даже о крошечных вещичках, которые когда-то принадлежали каким-то королям, а теперь стоят баснословные деньги. Ты не была в её доме?
– Нет. Мы то и познакомились с ней накануне…её кончины.
– Очень жаль. Она бы с радостью рассказала тебе о своей коллекции картин и всякой всячине, что для меня, в сущности, не имела никакого значения, в отличие от нее. Об этих безделушках она могла говорить часами. Мне кажется, она так и не поняла, что я совершенно не понимал и не воспринимал её слова, потому что просто любовался ею самой.
– Вы говорили, что любите её?
Мужчина протяжно вздыхает и опускает голову, замедлив шаг.
– Однажды. Но Салли-Малли была из тех женщин, что ценят свободу…
– Я думала, такое бывает, когда человек ещё молод.