Верую в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли. И в Иисуса Христа, единственного Его Сына, Господа нашего… — Истово молился молодой мужчина, осеняя себя крестным знаменем. Его слова лились свободно. Ему не нужна была библия, ведь все слова были у него в памяти. Каждый слушавший его понимал, что слова идут от сердца. Рядом с ним собралось несколько человек, эхом повторяющие его действия. Из них можно было вычленить старомодно богато одетую пожилую супружескую пару, хмурого бритого здоровяка остальные были ничем не выделялись.
Чуть в стороне собрались трое мрачных мексиканцев они злобно переглядывались с одним молодым полицейским, что нервно теребил рукой кобуру с пистолетом. Каждый из мексиканцев многозначительно крутил в руках черные дубинки, выданные системой. Когда они пробивались с боем по улицам, каждый из них получил минимум по уровню. А кое кто не только. Именно это давало им достаточную уверенность чтобы показывать свое отношение к законникам, но не достаточную, чтобы спровоцировать их на решительные действия.
Второй, более опытный полицейский, пытался разнять отчаянно ругающихся двух женщин и одного чернокожего.
Также вдоль стен скучковались обычные, ничем не примечательные люди, что с безысходностью, а кто и с горем смотрели перед собой.
— Слышишь ты нигер! Ты что себе позволяешь! Хрен ли ты меня толкнул?! Думаешь, что мы женщины и тебе все можно?! — Одна из женщин, довольно красиво выглядящая девушка лет тридцати яростно рвалась вперед и лишь рука полицейского не давала ей вцепиться в лицо высокого чернокожего парня. Тот же и не думал молчать:
— Э! Ты назвала меня нигером?! Ты кто такая, э?! Офицер вы слышали! Она оскорбила меня! — При этом парень отступил назад, опасаясь, что бешеная мегера его все же достанет.
Подруга первой женщины, молча поддерживала свою товарку. Курносая, покрытая веснушками и отливающими рыжими волосами. В ее внешности невооруженным взглядом прослеживались ирландские корни. Она не была красивой, сильные руки, чуть квадратная фигура, говорили о ее серьезных занятиях спортом.
— Пожалуйста успокойтесь мэм. Не надо оскорблять человека за его цвет кожи — это расизм мэм. И он наказуем, поэтому не заставляйте меня пользоваться своими служебными полномочиями… — Смертельно усталым голосом повторял он заученную фразу. Ему было откровенно плевать как на ругающуюся феминистку, так и на парня, что при спасении своей шкуры чуть не сбросил одну из девушек толпе зомби, ковыляющими за ними по пятам. Все его мысли крутились о семье и жалкой надежде, что его жена с двумя детьми спаслась.