Оставив еще пачку бинтов и таблетки на тумбочке у кровати, я уселась с ногами в небольшое кресло, стоявшее в спальне неподалёку от окна. До рассвета я не сомкнула глаза, постоянно подходила, проверяла, есть ли у Воронова температура, прислушивалась к его дыханию. Он уснул. Кажется, я всё сделала верно, насколько это могло быть возможным.
Неожиданный хлопок заставил меня вздрогнуть и поднять голову. Я часто заморгала и не сразу просекла, что за окном уже давно утро, а Вадима в кровати нет. Аккуратно убранная постель, таблетки и бинты с тумбочки куда-то пропали. Сейчас это была обычная спальня, а не то ночное поле боя, что я сегодня перенесла.
Ноги сильно затекли, и когда я попыталась встать, то тут же свалилась на пол. Голова просто трещала по швам, и я даже ума приложить не могу, в какой именно момент задремала. Колючее ощущение в ногах постепенно спало, и я тут же вскочив с пола, побежала в гостиную, залитую лучами зимнего солнца. Воронова я, конечно же, нигде не нашла. Видимо, уже уехал. Не человек, а зверь какой-то, честное слово. Еще ночью корчился и стонал от боли, а наутро умчал куда-то по делам.
Пусть так. Главное, что в этот не самый легкий период я оказалась рядом с ним. Мне до ломоты во всем теле хотелось увидеть его, чтобы убедиться – переживать больше не о чем. Но я понимала, что мне просто нужно поверить в это, другого выхода нет.
В желудке неприятно заурчало. Я прошла на кухню и заметила, что обеденный стол накрыт на одного человека. На белой блестящей тарелке лежали блины, щедро посыпанные свежими ягодами, в чашке еще дымился чай, а в узкой высокой вазе стояла маленькая красная розочка. Когда он успел всё это устроить?
Я заулыбалась, будто умалишенная и осторожно подошла ближе к столу. Всё это было реальностью, а не сном, придуманным моей больной фантазией. Я рассматривала блины и цветок так, будто видела впервые. Радость смешалась с удивлением и непониманием. Для меня было дикостью то, что Вадим позаботился обо мне. Да, это обычный завтрак. Просто блины. Просто роза. Что в этом может быть особенного? Не знаю, как для других, а для меня это сродни целой вселенной, неожиданно обнаруженной в кармане моей старой куртки.
В груди что-то внезапно защемило. Я прижала руки к той стороне, где билось сердце, и медленно опустилась на стул. В то утро я была настолько счастлива, что это причиняло мне боль, хотелось разреветься как ребенку и одновременно рассмеяться до надрыва живота.
Недели снова понеслись одна за другой, но в этот раз я вела себя спокойней, правда, иногда всё же срывалась: кусала губы до крови, беспричинно злилась и не могла по ночам спать. Но как бы там ни было, а я, ломая себя, всё равно старалась принять тот образ жизни, который мне предложил Вадим. Трудно. Одиноко. Будто кусок от тела оторвали и оставили захлебываться в собственной крови. А потом всё это становилось неважным, абсурдным, когда он снова возвращался в мою жизнь. Его возвращение было сродни бешеному вихрю – резкий, напористый, но желанный и наполненный спасительным воздухом.