Мало кто из зверозыков может сдержать эту трансформацию. Возбуждение, страх, сильная эмоция и все, щеголяй со звериными ушами.
Некоторые из-за этого их и не опускали, так и ходили. Пусть сразу видно, что зверозык, зато можно притвориться спокойным. Уши-то уже подняты.
Они дошли до скамеечки. Было прохладно, Лиль пожалела, что не взяла курку. Кто знал, что придется выходить!
Лиль села, похлопала по скамейке рядом. Умарс спорить не стал.
— Ну, рассказывай. — Предложила Лиль, — Пока мы тут оба не простудились.
— Что рассказывать? — Буркнул Умарс, комкая в руках злосчастную бумажку. — Друг. Ага.
Лиль с обреченным вздохом бумажку отобрала.
— Как хочешь. Мне стоит говорить Мрыкле?
— Сестре все равно.
— Киму?
— А что он сделает? — Вздохнул Умарс.
Лиль пожала плечами.
— Я не знаю. — и в приступе внезапной откровенности добавила, — Я ничего о нем не знаю. Фотку видела и все.
— Он хороший, но бестолковый. — Резюмировал Умарс после долгих раздумий, — Ничего не понимает. Пошел к Ваарам разбираться, а мне теперь в два раза быстрее бегать.
— Тут написано, — Лиль развернула бумажку, — «Кафе Ласточка, тринадцатое девятого месяца, полдень». — Хихикнула нервно, — Старший Данги…
— Герка.
— Да, Герка, он Киму что, свиданку назначает?
Умарс пожал плечами, но не выдержал, тоже фыркнул.
— А ты назначила? — Тут он смешался, — То есть… Вы назначили?
Человеческие уши у этого котенка торчали лопухами. Он был маленьким, тоненьким и сутулым. Каштановые волосы взъерошены, торчат во все стороны. Один глаз прикрыт белой повязкой, второй — огромный, зеленущий, когда-нибудь девчонки будут млеть от одного взгляда, смотрел внимательно, испытующе.
— А что я сделаю? Сейчас и назначу. — Кивнула Лиль.
— Думаю… — Осторожно сказал Умарс, — Стоит в «Ласточке», часов на одиннадцать, и на полчаса опоздать. Вот. Тринадцатого…
— Я не…
— Если я скажу, что Киму Герка интереснее, ты обрадуешься?
Лиль могла соврать, но Умарсу врать почему-то совершенно не хотелось.
— Да.
— Жалко. — Вздохнул Умарс. — А еще жалко, что это все, что я могу для тебя сделать. — Он забрал бумажку. — Я передам. Пойду, не буду мешать.
И ушел — слишком серьезный для своих одиннадцати лет, слишком умный. Он старался держать спину ровно, но то и дело забывался, горбился — а потом снова выпрямлялся.
Не сильный, не пробивной, не наследник, он тянулся за любым теплом. Лиль даже стало стыдно, что она никогда не уделяла ему больше внимания, чем того требовала вежливость. Разве что сегодня, да и то по случайности.
А ему даже этого хватило, чтобы захотеть помочь. Идея была… детской, неуклюжей, глупой. В конце концов, что помешает Киму вспомнить про существование телефона и просто позвонить и перенести с Геркой встречу? А может, он вообще занят тринадцатого…