— Да пошло оно. — Почти шепнул Ким и достал еще одну сигарету, — Уволят — уеду к Окосу в Тьен.
Герка снова пожал плечами.
Он знал, что Ким сдастся. Не ожидал, что так скоро, но все равно.
— Но пусть попробуют уволить так, чтобы я не смог написать на них жалобу. — Прищурился Ким. — Я сам — живое доказательство кумовства.
Герка хмыкнул.
А может, сигарета — это не белый флаг, а знак протеста. В Киме было что-то, что заставляло Герку ему сочувствовать и даже чуточку стыдиться своего злорадства. Никогда раньше Герка не встречал настолько открытого и честного в своих стремлениях человека. Даже не верилось, что он хороший юрист. Хотя…
Полчаса назад Герка смотрел на проигрывавшую Лиль, которую азарт красил куда больше злобы, и у него на языке вертелось то же слово.
Кураж.
А они с Кимом подходят друг другу уже сейчас. Это хорошо, легче будет потом.
Герка знал Тьмаверст, знал, чем все кончается.
Открытый человек обожжется раз, другой, ничего не добьется, ему пару раз хорошенько плюнут в душу, старательно размазав плевок грязным ботинком. Он долго будет биться в стеклянный потолок своего нового положения, но все без толку. Сначала погаснет сигарета, потом — остатки бунтарского духа. Человек захлопнется, скукожится, спрячет голову в плечи и перестанет следить, какого типа у него уши, начнет носить кашемировое пальто багряного цвета и кушать лосося на завтрак, закусывая людишками послабее. Взглянет на невесту со своей новой позиции и не увидит уже, что Лиль растерянная школьница, которая хватается за соломинку, не заметит ее отчаяния, зато поймет, что она молодая, здоровая, неплохо смотрится на званых обедах и многим обязана новой семье. Почему бы и нет? Не ждать же, в самом деле, неземной любви.
Стерпится-слюбится.
Да, так и будет.
Так устроена жизнь.
Когда-то давно, еще когда Лиль была в начальной школе, представители Ведомства проводили так называемые «уроки безопасности». Дарили светоотражающие наклейки на портфель, рассказывали, что при пожаре нужно прижимать к носу мокрую тряпку и ползти по полу, чтобы не надышаться дыма, умоляли не экспериментировать с таблетками из родительских аптечек и диктовали телефоны на все случаи жизни.
Лиль их уроки казались пустой тратой времени: все эти страшные вещи просто не могли с ней случиться. Маньяки приставали к каким-то другим, незнакомым девочкам, пожары случались в чужих домах, пожирали далекие-далекие кварталы, те, что почти на том конце света, аж через три улицы, а молнии никогда не били в деревья, под которыми она пряталась.
Детская вера в то, что с ней-то, с Лиль, ничего не произойдет, подводила ее второй раз. В первый раз Лиль прозевала собственную руку и сердце. Во второй не обратила внимания на тревожные звоночки и чуть не попалась грабителю.