От Отиса же веяло напряжением. Он теребил манжеты рукавов, оправлял отлично сидящий сюртук, а оставив оный в покое, тут же начинал крутить массивный перстень на большом пальце. Его взгляд, бродящий по комнате, каждый раз возвращался ко мне, а затем уходил вбок, чтобы вновь цеплять случайные предметы в кабинете отца.
Мои бледные родители держались со всей полагающейся торжественностью. Маменька оделась в праздничное, но темных тонов платье, а отец облачился в парадный мундир, который носил при дворе.
Видеть себя со стороны я не могла, но после бессонной тяжелой ночи я вряд ли смотрелась хотя бы на десятую долю так же свежо, как дядя Отиса. Впрочем, как почти состоявшейся невесте, мне и полагалось не смыкать глаз в предвкушении грядущих событий и отдаваться по ночам во власть волнительных мечтаний, поэтому темный круги под глазами не вызывали лишних вопросов. Я попыталась придать лицу хотя бы отдаленно радостное выражение, и судя по болезненной реакции маменьки, покачавшей головой, у меня получилось нечто вымученное и ненатуральное.
Служитель Брианны с глухим стуком опустил на письменный стол отца уже знакомую увесистую шкатулку.
Даже с отсутствием множества зрителей, при небольшом количестве свидетелей, мне стало тесно, в груди сдавило. Я покосилась на Отиса, оцепеневшего перед шкатулкой, как пойманный кролик. Это вызвало едва скрываемую горькую усмешку. Нет, не так я представляла свою возможную помолвку.
— Не будем вести долгих речей, — решительно изрек Арнейм, опередив уже открывшего было рот отца. — Мы собрались здесь, чтобы выполнить волю государя, и поэтому сегодня сделаем первый шаг к тому, чтобы по желанию его величества связать наши роды.
Папа нахмурился, недобро сощурившись на старшего Батриса. Сейчас отцу было плевать, насколько высокую должность занимает Арнейм, и, поймав взгляд папеньки, я быстро кивнула, желая показать, что все хорошо, и я не оскорблена краткостью и скромностью происходящего действа.
Арнейм и папа коротко выразили свое устное согласие на помолвку, и почти одновременно коснулись с противоположных боков шкатулки. Та щелкнула и распахнулась.
Противным душным ветром обрушилась чужеродная энергия жизни. Я с трудом сделала вдох, ощутив нехватку кислорода, и через мгновение едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть, когда одна из двух взвившихся серебристых молний впилась мелкими острыми клыками в мой палец на правой руке. Рядом меж золотых перстней Отиса блестящими петлями извивалась вторая.
Перечеркнув друг друга резкими зигзагами, напившиеся кровью змейки перескочили, меняясь местами, и запястье плотно обхватил металл. Пакость легла в два обхвата и диковинно изогнулась, застывая в принятой ею позе.