Облокотилась на Отиса, и мы вышли с балкона.
В зале, где редко смолкали разговоры, стояла непривычная тишина.
Спина сидящей Аделины выглядела неестественно прямой. Римерий стоял у стола, заложив руки за спину и хмуря рассматривая кусочек неба, видимый из-за шторы.
— Что-то все не веселы, — беззаботно проговорил Отис. — Кларисса, твоя меланхолия оказалась заразительной...
— Для печали есть причины, — оборвал его государь. — Мы только что получили дурные вести.
Я вскинула голову, прямо посмотрев на Римерия. Пальцы сжались так сильно, что ногти впились в кожу.
— Кларисса, дорогая, — тихо сказала Аделина. — Тебе стоит присесть.
— Что… что-то случилось? — мой голос дрожал.
— Сядь, — мягко проговорил Римерий.
Я медленно подошла к своему месту и покорно села. Отис, мгновенно потерявший всю легкость настроения, подошел к государю:
— Так что за вести?..
— Посланец сообщил, что родители Клариссы пропали, — Подала голос Аделина. — Дорогая, нам очень жаль. Вчера они не вернулись с приема домой, и до сих не поступало никаких новостей…
Я слышала слова девушки, но их смысл не желал до меня доходить. Горло полностью пересохло. Рука потянулась к стоящему рядом бокалу и тут же одернулась, когда я вспомнила, что в нем вино.
— Я… я хотела бы побыть у себя, — выдавила, охрипнув.
Государь кивнул, и я встала, чуть шатаясь. Тело лихорадило.
Отис сделал шаг, чтобы последовать за мной, но я жестом его остановила. Меньше всего я хотела слушать чужие сожаления, и мне было не по себе при мысли, что он увидит меня такой.
По коридорам летела, с трудом разбирая дорогу. Распахнула дверь покоев, и едва не сбила с ног Анни. Она сжимала в руках полотенце, видимо, планируя спуститься к баням.
— Клэр?..
Я промчалась мимо, кидаясь к шкатулкам. Их деревянные крышки звонко захлопали, пока я пыталась вспомнить, в какой из них лежит искомое.
Анни плотно закрыла комнату и отложила в сторону полотенце.
— Что случилось?..
— Сейчас…
Распахнула очередную шкатулку и увидела ровный ряд пузырьков. Быстро провела пальцем по надписям и вытащила один из них. Открыла и выпила эликсир залпом, морщась от противного привкуса.
— Не хочу впасть в истерику, — ответила на немой вопрос друидки. — Надоело лить слезы, когда надо быстро принимать взвешенные решения. Смесь успокоительной травы с тоником приведут в чувства...
— С ума сошла… — пробормотала Анни. — Это же вредно для сердца…
— Плевать на сердце. Мои родители пропали, — перебила я.
Рухнула на кушетку и закрыла лицо руками. Глаза больше не щипало, лихорадка постепенно отступала. Рассудок, затуманенный ужасом, очищался от раздирающей паники и боли.