— Великая богиня, мать мира! Да услышат уши твои, да увидят глаза твои! Собрались дети от источника, что подарила ты всем ранее и ныне живущим, дабы благословить узы, которыми возжелали соединить свои сердца те, что стоят перед нами...
Речь священника с каждым словом сливался в монотонный напев, обволакивающий и погружающий в то состояние, когда ты начинаешь чувствовать звенящее спокойствие и обманчивую близость к богам.
— …Да свяжет кровь нерушимым союзом двух в одно, дабы продолжить род и жить в благословении матери!
Отис отпустил мои пальцы, и мы подняли руки с браслетами над чашей. То же самое сделали и Элина с Мортеном.
Дурное предчувствие, которое меня не покидало, едва я оказалось здесь, и которое имело под собой все основания быть, усилилось. Я взглянула на Элину, силясь понять выражение ее лица, но смогла рассмотреть лишь широкую улыбку из-под алой вуали.
Священнослужитель с торжественным видом извлек из складок темно-зеленого одеяния небольшой аккуратный стилет, и шаркающей походкой приблизился к Мортену и его невесте.
Лезвие одним взмахом мазнуло по кончикам пальцев пары, и через несколько секунд я со своего места увидела две большие красные капли, наливающиеся на разрезах кожи.
Настала наша очередь. Священник делал несколько шагов, казалось, целую вечность.
Я почти не чувствовала боли, когда лезвие рассекло подушечку указательного пальца, но все равно инстинктивно отвернулась, краем глаза замечая, что змейки на руках Элины и Мортена, прежде напоминавшие диковинные украшения, сонно разинули пасти. Они, с трудом скидывая онемение, серебряными потоками двинулись к крови, каждая желая переползти на соседнюю руку. Их манила именно та кровь, которой они успели напиться во время помолвки.
Когда ожившие браслеты были уже близки к своей цели, капли, налившиеся красными ягодами, сорвались с пальцев и упали в чашу.
На глазах ускоряясь, металлические змейки скользнули следом. Они глухо ударились о дно, и с этим ударом сила жизни ушла в воду, покидая металл.
Священник зачерпнул содержимое чаши небольшой пиалой и протянул ей Мортену. Тот с готовностью сделал глоток и передал пиалу Элине. Она очень медленно поднесла ей к губам и отчего-то совсем не спешила пить.
Энергия жизни в воде на время ослабит ее дар, и так угнетенный долгим ношением браслета, вдруг поняла я.
Я перевела взгляд на свою руку, на которой уже чувствовала неприятное движение зачарованного металла. Капля моей крови, большая и алая, наконец, устремилась вниз, а за ней руку Отиса покинул его живой браслет. Кровь же моего возлюбленного никак не желала покидать кончика его пальца.