Кладбищенский некромант с его паранойей не был похож на того, кому присуща подобная демонстративность. Он боится Инквизиции как огня, и тут же вопреки всему пытается обратить на себя ее внимание? Слабо верится. Оставленные трупы — это вызов, и будь вчерашний некромант этим убийцей, он бы крайне обрадовался, когда бы решил, что Инквизиция все же вышла на его след, и открылся совершенно новый уровень странной непонятной игры кто кого. Маг смерти же сквозил скорее сожалением и злостью, чем восторгом по поводу своих предположений.
Но если это не он, в чем я не могла быть уверенной, тогда выходит, что где-то по Эрге разгуливает еще один некромант, который оставляет после себя объеденные нежитью трупы?..
Когда я вернулась в свои комнаты, письменный стол в кабинете убирала одна из служанок. Ее руки монотонно мелькали, вытирая пыль и тут же ловко расставляя все мелкие предметы по своим местам.
Я покосилась на запертый ящик. Я прекрасно понимала, что прислуга вряд ли даже пыталась его открыть, но само осознание того, что прямо под рукой девушки в недрах стола лежит тетрадь с анатомическими рисунками нежити, пусть и скрытая маскировочной магией, вызвало ярый протест.
— Спасибо, но можешь идти, я хочу позаниматься, — поспешно сказала я.
Не заметившая меня служанка вздрогнула и кивнула.
Когда она отошла от стола, я с недоумением увидела белый прямоугольник конверта, которого там определенно раньше не было.
— Постой-ка… Что это еще такое?..
Неужели опять послание от тайного поклонника?
Служанка послушно замерла. На ее лице не отразилось испуга, которого можно было бы ожидать от того, кого поймали с поличным.
— Это оставила ваша маменька.
— А где же она сама? Почему лично не вручила мне это в руки?
— Не могу знать, госпожа, почему не вручила, но сейчас она занята, к ней приехал распорядитель из поместья под Энной.
Наличие в доме распорядителя из-под Энны озадачило меня не меньше, чем лежащее передо мной послание, но я решила начать с последнего.
Когда служанка, шурша накрахмаленными юбками, удалилась, я вскрыла конверт и вытащила плотный листок девственно чистой бумаги.
Пока я размышляла, что бы это могло значить, от моих пальцев по листу побежали переливающиеся розовые узоры, складывающиеся в цветочный рисунок. В воздухе затрепетали искорки, пахнуло леденцами, и посередине открытки золотом стали выписываться изящные строки:
«Дорогая Кларисса Извич! Имеем удовольствие пригласить Вас на торжество по случаю обручения Элины Темпич и Мортена Батриса, которое состоится двенадцатого числа четвертого месяца по адресу…»