Еще с полминуты я, ошеломленная, недвижно рассматривала результат своих трудов.
Потом поднялась, медленно прошла мимо лежащей на полу кучки к небольшому окошку. Встала на цыпочки и распахнула его, чтобы развеять стоящий в тесной комнате запах.
Свежий воздух привел в чувство. Не было слез или громких истерик.
Я педантично вымела остатки скелета вместе с землей, втихаря выбросила, не забыв избавиться и от оставшейся целой конечности скелета. Самым тщательнейшим образом отмыла миску и еще раз проветрила комнату.
И только после всего этого почувствовала первое в жизни стойкое отвращение. Отвращение к самой себе.
Смотрясь в зеркало, я видела монстра. Маньяка, который только что замел следы своего чудовищного преступления.
Но ярче всего было чувство вины. Чем мои родители заслужили все это? За что боги назначили им столь жестокое наказание?
Всем известно, что не развивать свой природный магический дар чревато. Это было еще одной причиной, по которой избавлялись и от тех, кто ничего толком не умел. Подобные способности — они выше любых наших устремлений. С момента их обнаружения, именно они определяют твою судьбу, а не ты.
Но я твердо решила — пусть лучше меня в молодости сожрет изнутри недуг, не поддающийся лечению, чем я буду хоть как-то причастна к магии смерти.
Следующие пять лет я запрещала себе даже вспоминать о случившемся с теткой и проведенном обряде. Это оказалось куда легче, чем можно подумать. Заботы молодости вновь захлестнули меня и позволили выкинуть из головы тяжелые мысли.
Темный дар меж тем спал, ожидая своего часа…
Когда тебе семнадцать, вылазки с мальчишками уже неуместны.
С момента тех злополучных событий взгляды, кидаемые на меня представителями противоположного пола, сильно изменились, что до сих пор приводило меня в замешательство. Трансформация из девочки в девушку внесла определенные коррективы, и матушка свела на нет все мои легкомысленные прогулки с детьми прислуги.
К тому же она решила взяться за мое просвещение, и все чаще, к месту и не к месту, вела неопределенные беседы о высшем предназначении женщины. По делу маменька сказать так ничего и не решилась, а после я начала находить в своей комнате словно невзначай оставленные любовные романы, к слову, абсолютно невинного содержания.
Я же к тому времени в силу своего любопытства успела ознакомиться с нанийским трактатом «Сладкий сок персикового сада», где кроме красочных описаний были и весьма живописные картинки, на которых физическим способностям нанийцев могли позавидовать и бывалые акробаты.