— Спасибо тебе. Спасибо за то, что позаботился обо мне.
— Не за что, солнце, — Макс кратко чмокнул меня в висок.
Мы лежали в постели, измотанные долгим сексом, и абсолютно счастливые обществом друг друга. Свет нигде не горел и некая магия осенней ночи, придавала очертаниям спальни определённой сказочности. Контуры были смазаны, и казалось, что четырех стен нет, лишь бесконечная мерно плывущая тьма.
Моя голова покоилась на груди Макса. Я касалась его рук, выводила на его ладонях замысловатые узоры и просто наслаждалась той тишиной и гармонией, что витала между нами. Не хотелось ничего говорить, чтобы не рушить наш маленький мирок. Макс нежно гладил меня по волосам, и создавалось впечатление, что мы общаемся языком прикосновений. Этот язык был настолько понятен, будто мы на нем говорили с самого детства.
Но как бы там ни было, но я не могла не затронуть одну тему, которая никак не хотела давать мне покоя. Я должна была прояснить ситуацию, но в то же время и боялась этого. В конечном итоге, я всё же решилась и тихо спросила:
— Ты разговаривал на днях со Светкой?
— С твоей подружкой? — беззаботно ответил Макс вопросом на вопрос и поцеловал меня в висок.
— Да.
— Она заходила ко мне на кафедру. Мы поговорили насчет дипломной работы. А с чего вдруг такой интерес? — я была практически уверена, что Макс сейчас смотрит на меня.
— Светка мне сегодня призналась, что влюбилась в тебя, — быстро проговорила я.
— Вот как, — судя по спокойному тону Максима, такая новость ни капли его не удивила.
— И это всё, что ты можешь сказать?
— А чего ты еще хочешь? Сама же говорила, что я произвожу неизгладимое впечатление на представительниц женского пола, хотя я и так это знал. Света твоя напридумывала себе всякого и расценивает это как влюблённость. Пройдет со временем.
— Она решительно настроена насчет тебя.
— Мне всё равно. Света — просто ученица, на этом точка.
— А я тогда, кто для тебя? — я нахмурилась.
— Моя женщина. Забыла? — Макс притянул меня к себе и поцеловал одну, затем вторую мою грудь.
— Нет, не забыла. Но моя подруга бывает очень настойчивой, — я невесело улыбнулась.
— Соня, я не тот человек, которым можно манипулировать и давно вышел из того возраста, когда люди теряют голову из-за популярности. Меня никто, кроме тебя больше не интересует. Я думал, ты это чувствуешь.
— Чувствую, но, кажется, начинаю ревновать, — я смутилась.
— Не нужно. Ревность всё может разрушить. А со Светой я твоей поговорю, чтобы она не забивала себе голову глупостями и занималась учебой.
— Хорошо, но разве ты никогда никого не ревновал?