София не договорила — посреди палаты неожиданно начали возникать стены пространственного лифта, и Вано, покосившись на них с яростью, вскочил со стула.
— Я пойду.
— Вано…
— Не надо, не говори ничего. Просто если я увижу его сейчас… — Вагариус зло выдохнул. — Убью.
— Тогда я тоже умру. Я ведь пришита к императору. Если он умрет — умру и я.
Вано ошеломленно смотрел на нее, кажется, потеряв дар речи.
— Иди. До завтра, Вано.
Пару секунд он еще стоял, словно не в силах пошевелиться, но когда стены лифта ярко вспыхнули — значит, перенос был почти завершен, — быстро выскочил за дверь, даже не попрощавшись.
София грустно улыбнулась и встала с постели. Ничего, Вано переживет это, да и Арена убить очень непросто.
Она понимала своего дедушку, который совершенно естественно не хотел ей судьбы любовницы императора. Но и не разделяла его неприязни к Арену, и не только потому что он вытащил ее с того света.
Любовь — это не преступление. Преступление — идти против долга. Да, в этом можно было упрекнуть и ее, и императора — но не в любви, нет, не в любви.
Стены лифта опали, и София сделала несколько стремительных шагов вперед, немедленно попав в объятия человеку, который точно так же метнулся ей навстречу и крепко поцеловал, прижимая к себе настолько сильно, что она охнула.
Восторг. Вместо крови по венам потек чистейший восторг, абсолютное счастье, безграничная радость… И всего этого было так много, что София показалась самой себе сверкающим солнцем, вечной звездой, которая горит, но не сгорает.
Тело Арена полыхнуло жаром, и София, на секунду приоткрыв глаза, поняла, что ее вновь окружает пламя. Она улыбнулась ему в губы, погладила по щекам и волосам, и замерла, услышав тихое и страстное:
— Я так соскучился.
— Я тоже, Арен, — прошептала София, глубоко вздыхая. Как же замечательно он пахнет! — Очень. Но я еще вечером, когда ты приходил за Агатой, заметила, что ты устал.
— Ничего страшного. Мне просто надо выспаться, — ответил он тепло и, подхватив ее на руки, как накануне, пошел к кровати. Сел, не выпуская Софию из объятий, и продолжил: — И я высплюсь. Но я не мог не прийти к тебе.
Огонь вокруг них продолжал плясать, и София с нежностью погладила его лепестки.
В который раз к ней пришла волна безумной радости, и девушка, посмотрев в сияющие глаза Арена, призналась:
— Мне со вчерашнего вечера кажется, что я ощущаю твои эмоции.
— Что? — он удивленно поднял брови. — Это невозможно, Софи.
— Эн говорит, что невозможного не бывает. И вообще, раз уж я получила способность не гореть в огне, почему бы еще и эмпатию не заработать…