«Я люблю тебя. Пожалуйста, не грусти».
Отвечать ментально у Софии не было сил, поэтому она просто кивнула и негромко поинтересовалась:
— У нас сегодня каникулы, ваше величество, или?..
— Каникулы до понедельника, — ответил Арен ровно и спокойно, словно и не вел с ней только что безмолвный диалог. — Сегодня и завтра развлекайтесь. Можете позаниматься игрой на фортепиано, если хотите, но учителя придут только в понедельник.
— А ее величество?..
— Виктория сегодня в оранжерее. Освободится как обычно или чуть раньше.
— Софи! — воскликнула Агата, оглядываясь на своего отца. — А пойдем в бассейн! Будет почти море, только поменьше.
— Да! — подтвердил Александр. — И дядю Алчи с собой надо взять.
— Возьмите, — кивнул император, наклонился, расцеловал детей и осторожно коснулся ладонью запястья Софии. — До встречи на обеде, мои прекрасные.
И только когда Арен вновь ушел в огонь, София вспомнила, что хотела обсудить с ним странное поведение Виктории. И об этом она тоже забыла… Впрочем, не удивительно.
* * *
Последние два дня Виктория старательно записывала для Силвана все радости, и во время этого записывания она словно проживала их еще раз, и улыбалась, вспоминая.
Странно и удивительно, почему раньше она толком не могла ничему радоваться? Практически любое хорошее событие перекрывалось негативом, Виктория это точно помнила. А негатив этот возникал по любому поводу, и теперь, анализируя собственное поведение, императрица немного удивлялась — почему она постоянно была настолько раздражена? Ведь злилась из-за каких-то мелочей, зачастую даже вспомнить стыдно. Особенно если эта злость была по отношению к Арену.
Вспоминать свои истерики было не только стыдно, но и больно. Хотелось извиниться перед мужем, но Виктория даже заикнуться об этом боялась, понимая, что реакция Арена будет совсем не такой, какую ей хотелось бы получить, как в случае с выращенной розой. Скорее всего, сначала он просто удивится, как удивился, когда она сказала, что извинилась перед Софией, а потом скажет: «Ничего страшного. Забудь». И не оценит.
«А как он должен вести себя, чтобы вы были довольны?» — вспомнила вдруг Виктория вопрос Силвана и закусила губу, пытаясь понять — и не понимая.
Раньше, когда Аарон говорил ей про Арена всякие гадости, она думала — муж не раздражается в ответ на ее раздражение, потому что не любит. И тогда она действительно хотела, чтобы он хоть раз заорал на нее, разозлился, а не разговаривал, словно с глупым ребенком. Но теперь Виктория не хотела, чтобы Арен орал или злился. И не только на нее, а вообще. Ей хотелось, чтобы муж чаще улыбался, но… он уже давно не улыбался ей лично. Даже последние два дня — Арен улыбался всем, кроме Виктории. А уж когда он улыбался Софии…