Раньше наказания вершились в покоях наследника, вдали от чужих глаз и ушей. Сейчас же…
Прут дерева лиу свистнул позади — отец проверял, нет ли на нем трещин, чтобы не поранить кожу сына занозами. Даро видел все, как в тумане. Цветные одежды придворных шелестели оглушительно громко, бледное личико Найи расплывалось серым пятном рядом с темной одеждой ее наставницы, собственные руки, до посветлевших пальцев вцепившиеся в каменное колено Элай, казались чужими. Где-то позади стояли и мать, и дед с прабабушкой. Богиня склонилась над наказуемым, ее тень обволакивала душным холодом.
Место для экзекуций располагалось в углу центрального двора, напротив статуи Марай. Она была высечена из сиреневатого халцедона, Элай — из золотистого. Сестры напоминали сиуэ о равновесии. Под ногами Элай лежали наручники, но наследнику, как и любому Высшему, они не понадобятся. Хотя бы в этом он не должен опозорить себя и свой род.
Даро прослушал, сколько ударов решил дать ему отец, но сколько бы ни было — он обязан выдержать. Он сын правителя. Даро ждал первого со страхом. Только бы не вздрогнуть, когда спина вспыхнет болью…
После десятого удара Даро зажмурился — лицо заливал пот, а в ушах и во всем теле словно гудел огонь, стихия склонившейся над ним богини. Горящие полосы на спине заставляли задыхаться, от стыда внутри все сжималось в тугой ком. Даро знал, что являет собой жалкое зрелище, а не благородное бесстрастие. Именно это было настоящим наказанием, а вовсе не телесная боль. Оставалось цепляться лишь за то, чтобы не подать голоса. И не упасть…
«Ты считал себя взрослым?! — мысли пробивались сквозь пелену огня. — Вовсе нет. Слишком глуп для того, чтобы стать наследником трона. Слишком несдержан для Высшего. Слишком слаб, чтобы вообще считаться сиуэ».
***
Центральные улицы Ронн занимали глубокие каналы. Если нужно передвигаться быстро или нет возможности взять билет на городские воздушные корабли, проще плыть, а не идти посуху. По ступеням, окружающим медленно текущие каналы по всей длине, спускались и поднимались сиуэ, ручьи стекали с водоотталкивающих одежд и сумок. У мостов плескались дети со своими тирресами, чьи вытянутые коричневые тела выпрыгивали и ныряли, не поднимая брызг. В богатых районах очищенная океанская вода заливала нижние ступени и залы дворцов, в более скромных такой роскоши удостаивались только храмы. Несмотря на очистные механизмы, работающие на дне, на поверхность иной раз всплывал мусор и разная дохлятина.
Тонкие металлические пластинки приятно звенели в кармане. Риэ остановился, пригладил грубую ткань, чтобы заглушить звук и не привлекать лишнего внимания. Днем он заприметил, как у храма Тиоса младшие жрецы уронили на ступени коробку с пожертвованиями и несколько пластинок завалилось меж ступеней. Риэ дождался вечера и вернулся, прополз под лестницу, где провел добрую пятую часть печати, нащупывая в мягкой влажной грязи деньги. А потом еще столько же, борясь с дурнотой, смывал с одежды склизкую жижу.