Теперь он шел по вечернему городу и старался задерживать дыхание, минуя мусорные баки, от которых тянуло острой вонью даже с другой стороны улицы. Риэ ощущал в животе кусок рыбы, съеденной еще на завтрак. Мясо было не слишком свежим, но голод не позволял организму исторгнуть неудобоваримую пищу — ведь неизвестно, когда в следующий раз выпадет возможность поесть. Риэ не знал, от чего его сильнее мутит — от неудачного завтрака или от голода.
Быстрый теплый поток деревенской речушки всегда вспоминался с нежностью. В нем ощущалась пыль багровой пустыни, расположенной за горами. Дома все было охристо-красным: и земля, и вода, и зерна вионы. Под водой случалось охотиться вслепую, чутко ловя ладонями малейшие колебания течения, указывающие на добычу… Или на то, что впереди притаилась острая скала. Собирать с темно-багрового ила на самом дне раковины, норовящие дунуть в лицо струей кипятка или защемить неосторожному ныряльщику пальцы.
Плавание в океане оказалось совсем не похоже на плавание в мутной реке. Вода отличалась от привычной на вкус, на запах и на ощупь. Вдали от берега волны пропускали солнечные лучи и были прозрачны, как воздух. Если повезет заметить косяк рыбы, охотиться можно не напрягаясь, с ленцой.
Приехав в город полтора оборота назад, он наивно полагал что, в случае чего, сможет легко прожить охотой, как и почти любой сиуэ. Но пришлось очень скоро убедиться: это сказки. Вблизи города съедобную живность вылавливали подчистую. Чтобы добраться до богатых добычей мест, требовалось отплыть на два-три умиэ[7] от берега, и то, больше шансов встретить рыбаков и получить от них тумака, чем добыть себе олу на завтрак.
Вечером народу на улицах становилось меньше, особенно в бедных кварталах. Зато на свет лун выползали ночные хищники: слизнеящерицы, которых с переменным успехом травили службы градоустройства, и нищие, проклятые богами воришки и дебоширы, которых вывести было и вовсе невозможно. Риэ не боялся их: за плечом при каждом шаге подрагивал удобный шест, прочный и гибкий. Владеть им его научил дед Камоир еще до переезда, хоть особой охоты драться у Риэ не было. Да и применять шест всерьез приходилось только против диких зверей, что спускались с гор поживиться зазевавшимся жирненьким гайруном… Но за время жизни в столице Риэ пришлось научиться как следует владеть своим единственным оружием. В Ронн бластеры и клинки опечатывались пломбами на въезде. Но шест, как ни посмотри — всего лишь кусок дерева. В других районах города иногда приходилось хорошенько попотеть, чтобы уйти живым и относительно здоровым…