Быстро покупалась, смывая всю грязь прошедшей ночи, и вышла из бассейна, снова замотавшись в простынь. Та сразу прилипла к телу, впитывая влагу. На меня уставились три пары глаз. Да живая я! Живая! Хотелось закричать во всю глотку, но вместо этого спокойно спросила:
— А где мой рюкзак?
Райана указала пальцем на стул, стоящий у стены, на котором собственно и лежали мои скромные пожитки. Я достала из рюкзака простой комплект нижнего белья черного цвета, серую майку и джинсы. Затем в глаза бросилась униформа девочек. Я тяжело вздохнула, стараясь подавить бушующую внутри злость. Да пусть он катиться в тартарары! Да я лучше руку себе отгрызу, чем буду носить ЭТО. Решительно натянула СВОЮ одежду, просушила волосы все той же простынью и воззрилась на, ошарашено смотрящую на меня, Райану.
— Мне перекусить и я готова приступить к обязанностям.
Рот экономки открывался и закрывался, как у рыбы выброшенной на берег. Щеки немного покраснели.
— Вы…Я… — заикалась она, но все же собралась с силами и выдала, — покушать вот, она указала рукой в сторону прикроватной тумбочки, на которой стоял поднос с дымящимся кофейником, круассанами, каким-то джемом и сливочным маслом. Сойдет. Хотя круассаны не очень люблю.
— А за всеми так ухаживают после страстной ночи с "господином"? — я сделала ударение на последнем слове, стараясь вложить в него как можно больше призрения. Служанка чуть не задохнулась от возмущения и уже хотела что-то сказать, но подняв на меня взгляд тут же отвела его и тяжело вздохнула.
— Пойду, узнаю у хозяина по поводу вас, — я скривилась в ответ на ее слова, но все же промолчала и она быстро ретировалась из апартаментов. Кстати об этом, а хотя ладно, сначала еда. Голодовку я объявлять не собираюсь, мне еще нужны силы, чтоб бороться с этим чертом.
Налила себе в чашку кофе, взяла французский рогалик и приступила к запоздалому завтраку.
— Сонечка, с тобой точно все в порядке? — аккуратно спросила Фатима, рассматривая синяки и царапины на моих руках, плечах и шее.
— Точно, — ответила я, жуя рогалик.
— Если тебе хочется выговориться или поплакать, то мы рядом… — говорила Ксю, глядя на меня глазами полными печали и жалости. Я отвела от них взгляд и сделала очередной глоток уже немного остывшего кофе. Вздохнула в попытке прогнать подступающие слезы, все произошедшее это невероятно больно, унизительно, чувство такое, как-будто тебя искупали в помоях, но… "Это пройдет", — было написано на кольце царя Соломона… "И это тоже пройдет", — старательно повторяла я про себя, внутренне содрогаясь от пробегающих перед глазами событий прошедшей ночи.