— Именно об этом я и говорю.
— Ты стоишь в своей спальне, зажатая в моих объятиях, в своей милой ночной рубашке и халате, и заявляешь мне, что никогда больше не собираешься со мной целоваться.
— Да! — Выплюнула я.
— Ты совсем спятила.
— Вовсе нет! — Мой голос звучал громче.
— Хорошо, милая, это прозвучало мило.
— Я не спятила!
Внезапно я увидела перед собой его лицо, и выражение его лица было серьезным, как сердечный приступ.
— Такое повториться снова, Мара, — пообещал он мне. — Я поцелую тебя, а ты меня. Я собираюсь проделывать с тобой и другое также, как и ты будешь проделывать со мной разные другие вещи. Ни за что, даже в аду, ты не сможешь, поцеловав мужчину так, как ты целовала меня вчера, не захотеть выяснить, куда тебя может привести отношения с этим мужчиной.
— Митч…
— Ты можешь сколько угодно уговаривать себя, что этого больше не случится, но я говорю тебе, детка, что будет все совсем по-другому.
— Мне кажется...
— Эта тема закрыта, — объявил он. — Теперь мы поговорим о Близнецах Одни Неприятности.
— Нам нужно вернуться к...
Он пристально посмотрел на меня. Я замолчала, не в состоянии снова произнести «целовались», он это заметил:
— Господи, ты действительно не можешь сказать этого слова.
Вот дерьмо! Я не могла!
— Не столь важно, — пробормотала я.
Его руки сжали меня.
— Да, ты определенно милая.
Я сердито посмотрела на него.
— Знаешь, что, детектив Митч Лоусон, большинство нормальных, здравомыслящих мужчин бежали бы от женщины за мили, у которой внезапно появилось двое детей на руках, чьих отца преследовала бы русская мафия, плюс появившиеся у ее двери поздно вечером родственники — Близнецы Одни Неприятности, от женщины, которую ты считаешь не в себе, бестолковой, с головой, засунутой в задницу.
— Именно так, но к счастью для тебя, я предполагаю, что все это мило.
— Близнецы Одни Неприятности, мои родственники совсем не милые! — Я сказала чистую божью правду.
— Ага, твоя мать и тетя совсем не милые. Ты стала биться головой о стену, когда они ушли, и стала говорить, что моя мать носит шарфы, это было не только мило, это было просто, мать твою, восхитительно.
— Точно, ты явно с приветом, — заявила я.
Митч только улыбнулся мне.
Ладно, пойдем дальше!
— Хорошо, — произнесла я, а затем предупредила: — Они точно вернуться.
— Ага, я тоже так думаю.
— Я не хочу, чтобы их видели дети.
— Да, это я тоже понял.
— Значит, нам нужен план, — заявила я ему.
— У тебя есть идеи?
И я спросила:
— Насколько считаются убийства вне закона?
Он снова расхохотался. К счастью, на этот раз я шутила на самом деле. Черный юмор.