Но три раза попасть в тюрьму — это не очень хорошо. И я сама привела полицейского к нему в дом.
Вот черт.
— Хорошо, — прошептала я и заметила, что Митч внимательно изучает выражение моего лица, отчего я странно себя чувствовала, потом кое-что еще вспомнила и спросила: — Могу я еще спросить, зачем тебе понадобилось разговаривать с администрацией в школе?
Он наклонил голову чуть в сторону, будто пребывал в замешательстве, прежде чем ответил:
— Для того, чтобы представиться, сказать, что я полицейский, объяснить, что происходит, чтобы мое имя занесли в список, кто может привозить и забирать детей, и кому администрация обязана позвонить в случае крайней необходимости.
— Мое имя уже есть в этом списке, — сообщила я ему.
— Я догадался, но теперь и мое имя должно быть в том списке, — сообщил мне Митч.
— Зачем? — Спросила я.
— Что зачем? — повторил он.
— Да, зачем твое имя должно быть в школьном списке? — Повторила я.
Он выпрямился, его глаза слегка прищурились.
— Ты точно только что вышла из своей квартиры, где я все тебе рассказал пять минут назад, а?
— Гм... да.
— Тогда ты знаешь зачем.
Я отрицательно покачала головой.
— Нет, не знаю.
Он глубоко вдохнул, казалось, пытаясь сохранить спокойствие, затем объяснил:
— Пока ты будешь разбираться со всем этим дерьмом, мы с ма тебе поможем.
Нет, он и его мать — ни за что. Его мать, скорее всего, тоже была Десять с Половиной, а Десять и Пять Десятых не помогали Двойкам с Половиной. Таков был закон в мире Мары.
Я расправила плечи и твердо заявила:
— Спасибо, это очень любезно с твоей стороны. На самом деле, эм... все, что ты сделал для нас, эм... очень любезно, но теперь я сама.
На этот раз его глаза полностью прищурились.
— Теперь ты сама?!
— Ага, — ответила я.
— Теперь ты сама, — недоверчиво повторил он.
— Гм... да, — повторила я.
— Ты работаешь с двенадцати до девяти, — напомнил он мне.
На этой неделе у меня был именно такой график. Вторая смена была с девяти тридцати до шести тридцати, что было ненамного лучше. Как я собиралась забирать и отвозить их в школу, заботиться о них и продавать кровати, чтобы прокормить, было для меня загадкой, но я что-нибудь придумаю.
— Знаю, — сказала я Митчу.
— Так объясни мне, как ты собираешься все это делать, когда ты работать в таком графике, — потребовал ответа Митч. Кажется, он начинал злиться.
— Решу, как, — я не собиралась ему объяснять, но все же решила быть вежливой, двигаться дальше, чтобы перейти к заботе и опеке над Билли и Билле. — На самом деле, я хочу тебя поблагодарить за то, что ты спокойно разрешил всю ситуацию и... с детьми и всем остальным, но я разберусь сама.