— Каа, так будешь ли ты учтиво молить о прощении или же передать Великому Кайге об отказе от милостей его, объявляя о грядущей войне? — Казалось, раздосадованные послы чувствовали даже на расстоянии ледяной холод, исходивший от неподвижно замершего человека в чёрном простом шерстяном плаще, созданном скорее для походов, чем для тронных залов — холод, который сжимал в тиски само сердце.
— Скажите, — Адлаир говорил размеренно, тихо, даже слегка надменно, — что я обязательно ещё отблагодарю его за искреннюю дружбу.
Тонкие бледные губы правителя сложились в мрачную и даже зловещую улыбку. Он точно знал, что подданные Хатта-Ара там, за его спиной, готовы сквозь землю провалиться от страха, в панике отвешивая последние поклоны и как можно скорее пытаясь, толкая друг друга, покинуть обоюдно неприятное общество. А ещё он знал, что его аудиенции терпеливо ждёт Элиан со своей постоянной отвратительной усмешкой, которая любого выведет из себя.
— Заходи. — Правитель едва заметно махнул рукой и, сев на трон, наконец посчитал нужным хоть кому-то за сегодняшний день уделить должное внимание.
Советник же давно привык и к отстранённо-усталому взгляду Каа и к его вечному состоянию всепоглощающей ненависти в сотнях оттенков. Не было там только любви. Ни к миру, ни к себе.
Элиан почти вальяжно прислонился к одной из многочисленных, держащих своды, серых колонн и с пафосом произнёс:
— Я Элиан, первый советник Верховного Совета и сын Правящего Дома, потомок демонического рода первых Каа.
— Всё время забываю. — Правитель ухмыльнулся. Это была не более, чем формальность, которую из уважения к внутренним правилам Дома стоило соблюдать, и которая, тем не менее, внутри того же самого Дома давно стала поводом для нелицеприятных шуточек.
— Ты снова не подчинился Совету! Так не может продолжаться бесконечно. Иначе зачем он тогда был создан, как не для поддержания в равновесии чаши нашего и без того расколотого мирка?
— А ты, верно, переоцениваешь его значимость. Или свою? — Каа закрыл глаза, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, что давно терзали его голову: мыслей о злосчастном пророчестве и о том, что Кайге где-то прячет вторую дочь. Но зачем? Может быть она и есть единственный оставшийся в живых потомок Чёрных песков? Почему бы не использовать силу, данную ему от рождения и по праву, чтобы узнать? Но нет же, есть этот поганый, везде сующий свой длинный общий нос, Верховный Совет, состоящий из маразматиков, которые считают себя равными. Кучка жалкого сброда из Правящего дома — семей с довольно сомнительной славой, чьи предки, верно, от слёз стыда и усопнуть толком не могут.