– Он серьезно считает, что Шуалейда не заметит кряхтения? – задал Роне риторический вопрос.
Впрочем, Шуалейда в исполнении гоблинского шамана видела лишь прекрасного, желанного до капель слюны на полу светлого шера, который идет все ближе и ближе… Глаза морока лилово светились, и весь он буквально истекал соблазном. Чуть-чуть с гастрономическим привкусом, но вряд ли Люкрес заподозрит подвох прямо сейчас.
Не заподозрил. Под гитарные переборы и флейтовые вздохи ангажированных на весь вечер менестрелей он взлетел на балкон, отпустил «деве» за полупрозрачной занавеской комплимент, потянулся к ручке. Ручка тут же убралась, зато занавеска приглашающе распахнулась.
– Вот же тварь, – восхитился Дайм и тут же накинул на покои Шуалейды пелену молчания. Причем не «свою», а «авторства Саламандры». Не увидел бы Роне этого собственными глазами, ни за что б не поверил. – Ставлю динг, что без посторонней помощи Люкрес от Тюфа не удерет.
– У меня лишних дингов нет, – фыркнул Роне и активировал спрятанное в покоях Око Рахмана. На этот раз контрафактное, не состоящее на учете в Конвенте и МБ.
– Жлоб, – отозвался светлый шер, подмигнул Роне, взял его за руку – и переместился на балкон, одновременно укрепляя их общую пелену невидимости.
Они переместились вместе, легко и мягко. Каких-то две сотни локтей по прямой, сущий пустяк. Конечно, если ты не бездарное недоразумение вроде Люкреса. И успели вовремя. Люкрес был настроен решительно, но «Шуалейда» – еще решительнее. Сверкая голодными мертвенно-синими глазищами и не дослушав витиеватый комплимент, «дева» смело повалила своего кавалера на ковер и впилась ему в губы страстным поцелуем.
Ошалелый кавалер даже не сразу понял, что происходит, и почему вместо юного девичьего тела и нежных губ он чувствует острые кости и еще более острые зубы. А гоблин тем временем не терял времени даром. Целую секунду, а то и полторы он нагло жрал добычу: кровь вместе с даром и жизненной силой. Роне даже приготовился его одернуть, не хватало еще угробить кронпринца и потом иметь дело с гневом императора и лейтенантом Диеном. Пожалуй, лейтенанта Диена он опасался больше императорского гнева, ибо император далеко, а натасканный на шеров голем – вот он, под окошком торчит, серенады слушает. Но не пришлось.
Люкрес активировал один из своих амулетов, и сердито шипящее умертвие отбросило на пару локтей.
И тут Люкрес наконец увидел, что именно целовал, и заорал. О добрые боги, как он орал! Такой паники, смешанной с недоумением обиженного дитяти, Роне давно не пробовал! Гоблинский шаман тоже. Он радостно распахнул пасть и тоже заорал, копируя Люкреса – и забирая себе весь поток вкуснейших эмоций вместе с остатками силы. Вот же тварь жадная! Ни капельки не упустил! Роне и не знал, что Тюф так может.