Коул был почти влюблен, даже не видя ее. Но он узнавал голос женщины, хрипловатый и мягкий, как теплый ветерок. Незнакомка часами пела, когда ухаживала за ним. Вероятно, женщина думала, что он спит, хотя большую часть времени он просто неподвижно лежал, слушая ее баллады и колыбельные, и мечтал об ангельском лице, которому принадлежал такой прекрасный голос.
Коул также знал ее залах - прекрасный аромат, носившийся вокруг, окружал его тонким облаком. Он узнавал прикосновение ее рук, легкое и нежное. Незнакомка ни разу не причинила ему боли. Она была терпелива: кормила его, мыла, расчесывала волосы, подстригала бороду - и ни разу не пожаловалась или вздохнула от усталости.
Коул осторожно дотронулся повязки на глазах, нащупывая узел. Он попытался его развязать, затем снял повязку, руки тряслись от напряжения.
Сначала от света у него заболели глаза, по щекам потекли слезы, обжигая раны. Он прищурился и моргнул, пока глаза не привыкли к сиянию раннего утра. Коул осмотрел комнату. Он лежал на широкой кровати, покрытой сеткой и парчой. Легчайшее покрывало из горностая прикрывало его наготу. Коул перевел взгляд с каменных стен и узкого окна, которое скорее было предназначено для целей украшения, чем для обозрения и проветривания. Около окна стоял стол, уставленный бутылками, и жаровня. Сидящая на стуле молодая женщина крепко спала, положив голову на руки.
Коул приподнялся, чтобы лучше ее рассмотреть, он нечаянно задел маленький колокольчик, лежавший на покрывале, тот упал на пол и звякнул, женщина испуганно поднялась.
Какое-то время они рассматривали друг друга. При виде ее пульс Коула участился. Она была прекрасна, но не с точки зрения современности. Ее красота была совсем другого рода. Волосы были черны, как ночь, и волнами спускались до пояса. Глаза - потрясающего топазного цвета - были обрамлены черными ресницами под темными бровями, разлетавшимися к вискам, придавая женщине кошачью прелесть. Кожа была с оттенком абрикоса.
Пока Коул смотрел, она тихо поднималась. Розовое одеяние уютно облегало ее грудь и тонкую талию и шелковым каскадом падало на каменный пол. Коул никогда не видел более привлекательного зрелища. Женщина подняла руку к горлу, и широкий рукав ее одежды соскользнул вниз, обнажив белое полотно рубашки, вышитой розовыми и лавандовыми нитками.
- Милорд! Вы проснулись! - На губах появилась улыбка, но Коул заметил и тень, промелькнувшую в глазах незнакомки. Он не мог не заметить, как женщина взглянула до того, как улыбнуться, взглянула так, как будто хотела скрыть свои мысли. Что было в ее лице? Забота? Жалость? Может, ему показалось?