Кейтлин вовремя успела себя остановить.
― Хорошая девочка, ― пробормотал он.
Как у него это получается? Как он узнал, о чем она думала?
― Думаю, ты заслужила подарок.
Лукас отошел, и она сразу же заскучала по теплу его тела.
Он открыл коробку прямо за ее спиной, и она не могла увидеть, что в ней, а потом одной рукой отстранил ее от окна, так чтобы между ней и окном оставалось около полуметра. Ее ладони все еще касались стекла.
Этот подарок был достаточно тонким, чтобы держать его тремя пальцами, а свободными указательным и большим пальцем он сжал ее сосок. Он сжимал до тех пор, пока громко не выдохнула весь воздух, который невольно задержала.
― Боже.
Она любила боль. Лукас узнал это раньше, и у него не было проблем, чтобы использовать это против нее. Приятным для нее способом.
Мужчина играл с ее сосками, пока они не стали твердыми, как камень. И тогда она почувствовала, как защелкнулся первый зажим. Он был на пружине и очень тесным.
― Дыши, ― прошептал Лукас, пока она пыталась восстановить дыханием.
Он прикрепил еще один зажим. Боль была короткой и желанной. Ее тело начало дрожать, и она чувствовала, как ускользает ее сознание, концентрируясь только на физических ощущениях.
Каждый раз, когда они были вместе, она чувствовала, что ускользает все на большее время. На прошлой неделе она большую часть дня пыталась понять, что это за чувство, и пришла к выводу, что больше похоже на то, словно она покидает свое тело.
Разум уступил эмоциям, мысли ― прикосновениям.
В эти мгновения она была животным. Без вины, без тревог, без страха. Она жила лишь на инстинктах.
Легкий звон вернул ее в реальность. Она через стекло посмотрела на зажимы, и тихо рассмеялась, когда Лукас пальцами качнул бубенцы, прикрепленные к зажимам.
― А ты говорила, что я не знаю, как отмечать Рождество.
Кейтлин бы рассмеялась, если бы Лукас дал ей шанс. Но был еще один колокольчик.
Одно рукой Лукас раздвинул складочки и присоединил последний зажим к клитору. Он в первый раз использовал зажим в этом месте.
Кейтлин застонала, но жжение было коротким, и с последним зажимом она пропала для окружающего мира.
Ее зрение и самоощущения стали размыты.
Лукас сильнее наклонил ее и пробежал пальцами по ее складочкам, а потом медленно скользнул двумя пальцами внутрь. Она была такой мокрой, такой готовой. Его пальцев было недостаточно.
К несчастью, сейчас она была не способна говорить.
В какой-то момент Лукас сбросил с себя брюки, надел презерватив и, наконец, они стали создавать музыку, которая ей так нравилась. Звенели бубенцы на зажимах, пока он брал ее сзади грубо, жестко и быстро.