Единственное, чего мне хотелось после расправы с гнездом и душем, так это домой. В общем-то, куда угодно, главное не здесь. Полуживые бабки в палате начали на меня странно коситься, можно подумать они мылись в этом душе. Им вообще меня благодарить нужно, ибо душ поменяли на приличный, и сами бабуськи из лежачего положения перекочевали в полусидячее. Видимо мой истеричный крик оказал на них целебное действие, но старшее поколение оказалось неблагодарным. Кое-как терпела их взгляды и наконец, на пятый день пребывания в этом дурдоме, мне удалось выбраться подальше от палаты. Сил, если честно, было мало, но очень хотелось сменить обстановку и, конечно, вдохнуть свежий воздух. Никогда не любила весну, никаких птиц и природы я не замечала, да и мамы весной не стало. А вот сейчас смотрю на улицу, чистое небо и словно никогда этого не видела раньше. То ли болезнь действует, то ли что-то поменялось, но сейчас мне безумно нравится то, что я вижу. Руки так и тянутся рисовать.
— Привет.
Оборачиваюсь на голос и вижу перед собой хорошенькую девочку лет семи. Пальтишко в яркий цветочек, резиновые сапожки и огромная сумка для художки, закрывающая почти всю девочку. Стоит и смотрит, словно знает меня.
— Привет. Мы знакомы?
— Ну, я тебя точно знаю. Ты рисуешь у нас в школе по понедельникам, средам и пятницам. Теперь понятно почему не ходишь, ты заболела. Я Маша, кстати.
— Вот как. А я Ксюша.
— Я знаю. Твои работы висят на почетном месте, там и фамилия написана.
— Какая ты осведомленная.
— Нет. Просто внимательная. А тебе можно быть на улице?
— Вряд ли, но в палату не хочется.
— Я есть хочу, тут столовка вкусная, пошли туда?
— Тебе, наверное, лучше не находиться со мной рядом, у меня пневмония все-таки.
— Неа. Ты же давно болеешь, значит уже незаразная. Я лучше знаю, у меня папа врач.
— Ну да, детям врачей виднее. А можно нескромный вопрос, почему ты здесь одна?
— К папе на работу пришла. Но еще только три часа, а он в шесть заканчивает. Пойдем, там такие вкусные булочки с корицей, — тянет меня за руку и ведет к столовой.
Хорошо, что в кармане оказалось сто рублей, а то как-то неловко есть за счет ребенка, а булочка действительно оказалась райским наслаждением. Маша без конца что-то говорила, так пролетел почти час. Девочка оказалась не по возрасту умна, порой казалось, что говорю со своей сверстницей. Или я просто тупа для своего возраста…
— Ну как тебе? Только честно, — Маша протягивает один из своих рисунков.
— С точки зрения техники для ребенка, наверное, хорошо. Но чего-то не хватает. Думаю, тебя заставляли это рисовать.