Влад и Жека осмотрели тушу и определили её как годную для сегодняшнего обеда. И мы пошли вдоль ограды, держась за прутья и переступая прямо по парапету, достаточно широкому, чтобы поставить на него ногу. Это было удобнее; лес здесь по-прежнему был непролазным, не считая той звериной тропы, на которой нашёл свою смерть лось. Мы дошли до центральных ворот и до калитки, выходившей на главную аллею. Они, естественно, были закрыты. Они всегда закрыты, даже во время работы лагеря, и сторож, сидящий возле входа, записывает всех посетителей... Перелезть через прутья когда-то не было проблемой даже для меня с моим средним ростом. Крепления достаточно удобные, чтобы поставить на них ногу и, сильно толкнувшись, подняться, перенести ногу на верхний ряд креплений, соединяющих решетку со столбами-опорами, и потом повторить этот акробатический номер с растягиванием ноги почти в вертикальный шпагат, спускаясь вниз. Но сейчас моя тёплая одежда не рассчитана на такие движения. А ещё я знала, что метров через тридцать в ограде будут ещё одни хозяйственные ворота, и они крепятся довольно высоко от земли. Если ничто нам не помешает, мы пролезем под ними. И мы пролезли под этими воротами и столкнулись нос в нос с большой овчаркой.
- Пальма! - от неожиданности растерялась я, узнав старую верную смотрительницу лагеря.
Собака не лаяла. Она стояла между деревянными горками и качелями, густо натыканными на участке для младших отрядов, и смотрела на нас, опасливо выпрямлявшихся после дерзкого подныривания под ворота. У собаки был сытый вид. Это обнадёжило. Кто-то негромко свистнул, собака, забыв про нас, потрусила в сторону котельной. Мы не спеша двинулись за ней, любуясь нетронутым уголком цивилизации. Надо знать этот лагерь, его добротные мощёные плиткой дорожки, скамейки на чугунных гнутых ножках, фонари вдоль аллеи, его клумбы. Огромный открытый бассейн под крышей из зелёного пексигласа, вместительную танцплощадку под синей металлосайдинговой крышей, искусственное покрытие спортивных площадок, и даже нефтяную вышку в качестве памятника в центре территории - этот лагерь когда-то, в прекрасном далёко, если можно так сказать из нашего дня, принадлежал нефтяникам. Жилые корпуса стояли безмятежные и нетронутые, но ветер уже намёл листвы и лесного мусора на крылечки.
Собака задержалась у входа в котельную и глядела на нас.
Внутри негромко бубнил человек, но навстречу не выходил. Он не знал о нашем приходе, пока мы не показались в дверях, - ребята ходят бесшумно и молча, и я приноровилась к их неслышному шагу. Мы вошли и увидели мужчину в возрасте за пятьдесят. Мужчина лежал на кровати, на матрасе, застеленном чистой простыней. Выглядел он не очень. Рядом, за тёплой стенкой отопительного агрегата, стояло разлапистое и широченное старое кресло из административного корпуса. Я опустилась в кожаные глубины этого кресла... Через мгновение я заснула в тёплых мебельных мягкостях, и все попытки разбудить меня кончились тем, что Женик взял мой рюкзак, а я, будучи в забытьи, отметила уголком сознания, что Влад приподнял меня, перекинул мою руку себе через плечо, перетащил столбиком, приговаривая: "Теперь поднимаем ноги и шагаем через трубу, Алина Анатольевна! Вот так!" И уложил на матрасе в глубине тёплой котельной, подальше от входа.