— Ладно, хватит, верю, — остановил его Димас. Судя по скривившемуся лицу, он только что проиграл какое-то пари. Артем же, тем временем, достал из скрипнувшего дверцей икеевского шкафчика бутылку вискаря, отвинтив крышку с манящим шелестом.
— Ну, за встречу, что ли? — сказал он, разливая чайного цвета бурбон по стаканам. Димас в это время сделал музыку потише.
Я взял со столика свой стакан, уставившись в темные глубины вискаря. Сегодня я твердо решил напиться вхлам.
На этой ярмарке тщеславия мне было особенно нечем торговать. Выставленные мною на прилавок десять тысяч подписчиков блога никого особенно не впечатлили.
— Кстати, а я знаете кого встретил на днях в метро? — вставил вдруг фразу Егор. — Шило!
— Миху Шилова? — переспросил Артем. — И чего он?
— Он, короче, в какой-то конторе сейчас программистом. Которая игры делает. Все уши мне прожужжал, какие они там все крутые и талантливые, и как круто с ними работать. Звал тестировать какую-то игру, чуть ли не силой тащил. Но я вырвался и на две станции раньше, чем нужно, вышел — ну его нахрен. Выглядел еще безумнее, чем обычно.
Компания встретила историю смешками. Миху Шилова все довольно неплохо помнили. Он перешел к нам в девятом классе, и так и не смог стать своим. Что, впрочем, немудрено: был он всегда, мягко говоря, странноватым: заторможенным, вялым и туповатым, но при этом способным на какие-то непонятные выходки. К примеру, однажды вместо обычного сочинения по «Войне и миру», написал целый трактат о том, что Толстой, якобы, совершенно неправильно описал диспозицию Бородинского сражения. Со ссылками на историков и воспоминания современников. И это при том, что до этого в особой любви к истории он совершенно не был замечен, а интересовался больше математикой и программированием. Что это было и зачем, не понял никто, включая литераторшу.
— А что за контора? — спросил я. Мне стало интересно. Если Шило действительно работает в какой-то независимой студии, может, он добудет мне по дружбе доступ к альфа-версии какой-нибудь новой игрушки? В конце концов, если уж он так набросился на Егора, который едва ли не больше всех чморил его в школе, то меня, который его никогда не трогал, наверняка будет рад видеть.
— Да как-то называется так, — Егор почесал кудрявую голову. — Не запомнил даже. Дурацкое название. «Норка», что ли.
Сеня и Димас прыснули, видимо, из-за каких-то личных ассоциаций со словом «норка».
— «Норска», может быть? — уточнил я.
— Точно! — подтвердил Егор.
Все становилось совсем интересным. Студия «Норска» в определенных кругах стала легендой.