Внезапно он бухнулся перед Олегом на колени, прямо на раскисшую грязь деревенской улицы — едва не вляпавшись коленом в коровью лепешку.
— Помилосердствуйте, ваше инородие! — возопил он, схватив Олега за руку. Чуть в стороне, зарыдала, глядя на эту сцену, женщина. Уже человек двадцать собралось вокруг нас, глядя на Олега с опаской и надеждой.
Мне вдруг стало ужасно жалко этого нескладного человека. В его глазах было столько боли и растерянности, что я невольно почувствовал: не может он быть просто компьютерным NPC. Все это настоящее. Настоящий мир, и решения в нем тоже должны быть настоящими.
— Олег, ты не против, если я им помогу? — спросил я по-русски.
Он смерил меня взглядом.
— Да чего я против-то буду? — вздохнул он. — Твое дело. Большой мальчик уже. Только без толку все это. Ну, перебьешь ты зомбаков, или кто там им поле убрать не дает. Через неделю новые набегут из леса. Это как воду решетом отчерпывать. Нужно уж тогда тут пост солдат ставить или тебе к ним в личные егеря наниматься.
— А чего же вы к маркграфу ходоков не отправите? — спросил он мужика уже на местном языке. — Как-никак, вы ему подати платите. Мог бы и прислать десяток своих солдат, расквартировать тут.
— Ага, пришлет он… — махнул рукой бородатый. — А если, ить, значить, и пришлет, куда я их тут дену? Десять человек, да где на такую прорву еды напасешься и всего прочего разного?
— Это да, — усмехнулся Олег. — Тут одной курой не отделаешься. Ладно, мне некогда, но так и быть: оставляю вам ученика своего, зовут его Роман. Не обижайте его, а уж он дело сделает.
— Это… это спасибо вам большое, ваше сиятельство! — расцвел бородатый. — Мы со всем нашим почтением! Мы за вас всех восьмерых Мучеников молить будем, и за господина Румана тоже! Пойдемте, господин Руман, ваше инородие, откушаете и поговорим.
— И запомни, — сказал Олег уже по-русски. — Если у них тут горгупьи летучие или гнездо скорпидов — даже не лезь. Сожрут тебя и добавки попросят. Сразу говори, что это дело не для ученика. Можешь наврать, что меня приведешь, а сам ноги в руки и беги отсюда. Так и быть, оставляю тебе аркебузу. Будешь жив — привези назад. Я в Брукмере до конца ярмарки точно пробуду, а скорее всего там же и на зиму останусь. Остановлюсь на постоялом дворе «Под болотным змеем». Найдешь — тебе всякий покажет. Ну, удачи тебе.
Он хлопнул меня по плечу, сжав его вместе с ремнем аркебузы. Отчего-то мне вспомнилось, как пару дней назад меня так же напутствовал Грановский.
* * *
В приземистой глинобитной хижине, куда привел меня деревенский староста, было темно и пахло одновременно несвежим бельем, жареным мясом, пылью и сыростью. Свет сочился в нее сквозь единственное окошко, забранное пузырем. У печи, похожей на русскую, возилась с ухватом дородная женщина, а с полка на диковинного гостя смотрели несколько ребятишек. Старшему было лет двенадцать, младшим в районе пяти. То и дело в окне можно было увидеть лицо кого-то из любопытствующих селян.