— Но погоди, — прервал я его тираду, посвященную проведенному им лично исследованию звездного неба, не выявившему никаких аналогий с земным атласом. — Это все круто, но как быть с системными сообщениями? Ты ведь тоже их видишь, да? Вот эти строчки о том, сколько ты получил экспы. Это же типичная условность игр. А меню с навыками? Как все это может существовать в природе?
— А ты уверен, что оно существует именно в природе? — спросил он, ворочаясь на соломенном тюфяке.
— В смысле? — переспросил я.
— Ведь эти сообщения не видит никто, кроме нас, — пояснил Степа. — Более того, я не вижу твои, а ты — мои. Значит, они просто у нас в голове. А вот мир вокруг мы видим оба — значит, он реален. Пойми, никто не смог бы эмулировать настолько проработанный мир. Не то что «Норска» — три десятка программистов — но вообще ни одна студия. Ни Electronic Arts, ни Blizzard, никто. Здесь живут миллионы людей — и у каждого свои интересы, мечты, желания. Не карикатурные, не усредненные, не заскриптованные — настоящие. Создать такое просто не под силу человеку. Только богу.
— То есть, ты считаешь, что нас сюда перенес бог? — уточнил я.
— Да нет же! — он хлопнул ладонью по тюфяку, издавшему сухой шелест соломы. — Кто нас сюда перенес — это вопрос отдельный. Но он не создавал этот мир — мир просто есть и все.
— А сообщения? — вернулся я к началу разговора.
— А вот всю эту игровую бутафорию создал тот, кто нас отправил. Создал специально для нас. Понимаешь, это для нас — игра. А для всех остальных здесь — жизнь.
— И какова цель игры? — спросил я. — Как пройти ее до конца?
— Спроси чего полегче, — вздохнул Степа, отвернувшись к стене. — Я не слышал еще ни о ком, кто прошел ее. Или хотя бы понял, как пройти. Сергей вообще считает, что цель у каждого своя
— Я хочу понять, как все это устроено, — ответил он. — Например, магия. Откуда она берется здесь, где черпает силы? Но пока нихрена не понял. Иной раз мне, все-таки, кажется, что это действительно виртуальная реальность. Уж слишком здешняя магия смахивает… на программирование, что ли?
Степа замолчал, задумавшись о чем-то своем, а я не стал допытываться, что он имел в виду. У меня была своя пища для размышлений.
Вот человек поставил себе цель. А есть ли цель у меня? Выбраться отсюда? Но все, кого я встретил до сих пор, уверены, что это невозможно. А раз так, не пора ли всерьез задуматься о том, чего я хочу добиться в этом мире?
От этой мысли я невольно поморщился. Она сильно смахивала на навязчивые разговоры отца «о твоем будущем», которые он вел со мной сперва в последние школьные годы, а затем — снова возобновил ближе к окончанию университета.