— Не окажется, — и Ри решительно схватив за руку своего Падшего, дернула его вниз. — Только ты сядь, ладно? И рассказывай. Знаешь, я привыкла смотреть в глаза тому, с кем говорю.
Она примостилась поудобнее, вытянув ноги вперед и опираясь спиной о стену.
— Ты бы ещё меня лечь заставила.
Ну вот, снова ворчит!
— Ложись, если тебе так удобнее, — и она лукаво улыбнулась.
Тош сел рядом, покосился на неё непонятно, а потом с ленцой заявил:
— Ну, раз ты сама предлагаешь…
Развернулся и, прежде чем Ри успела что-то понять, уже улегся на пол, на спину, уложив голову ей на колени. Ну, не совсем на колени. Скорее, на бедра. И уставился в упор своими бедовыми, шальными глазами.
Ри замерла, затаила дыхание. Потом несмело протянула руку и коснулась взъерошенной черной шевелюры Тоша, пропустила прядь его непокорных, жестких волос сквозь пальцы.
Это было так странно. Он ничего не делал, даже не шевелился, лишь смотрел. А у неё уже часто забилось сердце, как сегодня, на взлетной.
О чём они говорили? Ах, да! Тош хотел ей что-то рассказать…
Продолжая поглаживать его волосы, всё смелее, она тихо проговорила:
— Так о чём ты думаешь?
— Прямо сейчас?
Она неожиданно смутилась. Но и услышать ответ захотелось отчаянно, очень! И Ри несмело шепнула:
— Сейчас…
— Прямо сейчас я думаю о тебе. А сидя по ночам на перилах, обычно думаю о жизни и смерти. Мне ведь приходилось ходить за Грань, и не раз. И баланс на Грани для меня не пустые слова. Это часть моей судьбы.
А потом закрыл глаза и откинул голову назад, подставив ей своё незащищённое горло. И это подействовало на Ри сильнее всего. Она едва не всхлипнула. А потом взяла и провела ладошкой по его лицу, трепещущим векам, щеке. Погладила и горло, почти не дыша, едва касаясь. Сердце её разрывалось от нежности.
— Береги себя, пожалуйста. Ладно? — несмело произнесла она.
— Рыженькая… — прошептали его губы, чуть улыбнувшись. — Не бойся. Я всегда возвращаюсь, я тебе уже говорил.
Медленно открыл глаза. В их тёмных глубинах блеснули расширенные зрачки.
Кайтош приподнялся, сел, не спеша. Протянул руку, поправил рыжую прядку, упавшую ей на щёку:
— Всё еще хочешь меня слушать?
— Хочу.
— Хорошо. Я был совсем мальчишкой, когда понял, какой дар мне достался. Хватило мозгов не распространяться об этом. Не говорил никому, даже Ираэлю. Хотя мы с ним дружили с самой Детской, держались вместе. Обоих распределили в Светлые воины. Прошли «учебку». И всё это время я втихаря сбегал по ночам, прятался на крышах и уходил за Грань. Мне тогда было всё это интересно. Сам переход и возвращение. Отшлифовал технику до блеска. За Гранью было не так увлекательно. Души кругом. Призыв я освоил интуитивно, учителей, понятно, не было. Бабочки это так, мелочи. Однажды призвал минотавра, еле отозвал, струхнул тогда знатно.